шесть заповедей его? Честность в действиях, искренность в словах, отказ от нечестной прибыли, неподкупность, отвращение к кровавым действиям, удаление от всякого зла. Впоследствии им же они сведены к двум: справедливости и милосердию!
При последних словах Соломон опустил глаза. Он, не будучи избран в сенат, всё же сидел среди высокого собрания, и имел право озвучить своё мнение. Ещё была возможность, следуя призыву пророка, подать свой голос, хотя и навлекая на себя гнев власть имущих. Он всей кожей ощущал на себе взгляд племянника и понимал, какого действия тот ждёт от своего дяди, и мозг его разрывался от мыслей, призывающих к действию и благоразумию одновременно. Соломон не успел ещё прийти к какиму-либо решению, когда раздался скрипучий голос третьего сенатора:
– Давайте вернёмся к другим пророкам и законам, данным ими. – сказал он – Вот, взять, к примеру, утверждение: «Иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост!» А чему учишь ты?
– Отдавая в рост иноземцу, человек грешит также, как если бы отдавал брату своему – отвечал старик потускневшим голосом, заранее осознавая, какая участь ожидает его.
Среди сенаторов прокатилось некоторое оживление, но скоро смолкло.
– Но знаешь ли ты, что ростовщичество – одна из составляющих нашего благополучия? – продолжал вопрошающий – Зачем посягаешь на народ свой?!
– Не посягаю, но защищаю! – коротко ответил обвиняемый.
– Я слышу, ты приравнял инородца с братом евреем? – вопрошая, высказал обвинение Миха – Но разве тебе, раввин, не известно сказанное: «Не вступай с ними в союз и не щади их!»
– Эти слова не от Бога! – только и ответил старик.
Повисло молчание, но ненадолго. Председатель, понимая, что ждать раскаяния бессмысленно, подвёл итог:
– Высокий суд рассмотрел доносы и твои показания. Из прочитанного и услышанного явствует, что не признаёшь ты Закона, данного народу нашему.
Самуил выдержал паузу и продолжил:
– Ты здесь приводил слова столь любимого тобой Исайи, но знаешь ли, как на самом деле кончил этот пророк? Его поместили в большое дупло, в сердцевину древесного ствола, и распилили надвое. Хочешь такой смерти?
Узник молчал, борясь с охватившими его чувствами, и на измождённом, чёрном от застывшей крови лице его отразилась душевная борьба.
– Отрекись от слов и намерений своих! – возвысил голос Самуил – Ведь ты одной крови с нами, так не вынуждай нас прибегать к последнему средству!
– Отрекись! Отрекись! – завопили остальные сенаторы, но скоро стихли в ожидании ответа.
Старик в лохмотьях, едва держась на ногах, сглотнул слюну и поднял голову.
– Нет. – только и прохрипел он, не сводя взгляд с председателя.
Тот поднялся и провозгласил приговор фразой того же
