повелению министерству торговли предписывалось отпустить несколько сумок для ЦК ВЛКСМ, комсомолу позволялось подарить их кубинским друзьям.
В соответствии с аналогичными постановлениями открывались выставки мягкой игрушки, сколачивались в африканских саваннах подпольные «революционные» движения, назначались на работу на Старую площадь уборщицы, утверждалась повестка дня советско-американских переговоров по стратегическим вооружениям, появлялись на свет «народные» артисты СССР, поворачивались вспять реки.
Ни одна делегация не могла отправиться за кордон, не будучи благословлена номером цековского документа. Без него аэрофлотчики не принимали в Шереметьево-II иностранные лайнеры с гостями, шоферы не доставляли визитеров в город, чекисты не охраняли их от террористов, повара не потчевали странников русскими щами, гостиничные боссы не заботились об их ночлеге.
Несмышленые чужеземцы, слабо разбиравшиеся в лабиринтах реального социализма, подчас требовали невозможного. И возникали обиды. Приезжает, скажем, крупный бизнесмен по внешнеторговой линии и, уже находясь в Москве, звонит секретарю ЦК, которого когда-то развлекал в Лос-Анджелесе. Прими, мол, сегодня. А тот сегодня никак не может, ибо надо заготовить соответствующее постановление. Дело же сие непростое, требующее времени и усилий.
Но с принятием постановления все развивалось по накатанному сценарию. Копии документа рассылались исполнителям: в Министерство иностранных дел, уголовный розыск, управление метрополитена, Библиотеку имени В.И. Ленина. Адресатом могла быть любая организация Советского Союза. И, кстати, исполнители, как правило, не возражали, более того, всякие там министерства, управления и ассоциации и являлись зачастую инициаторами решений, организовывали их подготовку и прохождение через «инстанцию» (в советском истеблишменте именно так трепетно величали ЦК КПСС).
Благословение Старой площади позволяло надеяться на осуществление мероприятия. Конечно, магистральные задумки высшего политико-идеологического органа державы, например о создании продовольственного изобилия или преодолении жилищного дефицита, были абсолютно нереальны, а потому не выполнялись. Но указы попроще, поприземленнее и понезатейливее играли незаменимую роль в функционировании системы.
Когда система стала приходить в расстройство, возникли дополнительные проблемы в жизни. Ученый из НИИ жаловался мне в 1990 году: «Раньше, когда выезд за кордон оформлял ЦК, все шло четко и по плану; теперь же академические бюрократы вконец запутали дела, ОВИР их не слушается, КГБ тем более, таможня на три буквы посылает; чтобы поехать за границу, приходится подвергаться мукам ада».
Постановления ЦК выполняли еще одну важную функцию. Они были своего рода источником советского права. Как в Англии суды руководствуются прецедентами из прошлого, так в нашей стране политическая элита отталкивалась в практической деятельности от прежде принятых решений.
