Зачем? Почему? В министерстве понять не могли. Куратор делал это, потому что так велел его начальник, тот – чтобы при случае продемонстрировать информированность заведующему отделом.
…В США или Японии на самую скромную должность в магазине или второсортной конторе просто так не принимают. Проверяют интеллектуальный потенциал претендентов. В ЦК КПСС никто этот потенциал ни у кого не проверял. Критерии для отбора кадров были другими, и о них я уже упоминал. Соответственно, иными получались итоги. При существовавшей системе чем послушнее, глупее, серее был человек, тем с большей скоростью и легкостью возносился вверх по служебной лестнице.
И это было понятно, по-моему, даже ученикам средней школы и бабушкам, торгующим семечками на одесском «Привозе». Не разумели ситуации лишь сами участники карьерной гонки. Я с изумлением слушал высказывания по центральному телевидению бывшего аппаратчика, а позднее одного из лидеров реформаторского движения Вольского. Аркадий Иванович разъяснял широким массам телезрителей, что, мол, нет ничего удивительного в успехах экс-партработников в сфере бизнеса. В парторганы все-таки попадали толковые люди, лучшие из лучших.
Вольский не одинок в подобных оценках, невзирая на то, что ЦК КПСС одарил наш народ такими всемирно известными талантами, как Брежнев, Черненко, Лигачев, Полозков! А сколько самородков вертелось на соседних этажах власти!
Кириленко впал в детство задолго до того, как Леонид Ильич согласился отправить его на отдых. Все решил телефонный разговор Л.И. с Кириленко, состоявшийся 1 июля. Секретарь ЦК звонил Генеральному, чтобы поздравить его с наступающим Новым годом.
Пока речь идет преимущественно о представителях «старой гвардии», доставшихся Горбачеву по наследству от доперестроечного режима. Ну а каковы же были новые, горбачевского призыва партийные боссы? О них, вообще-то, почти все известно. В эпоху гласности и демократизации плюсы и минусы партийных вождей стали достоянием широкой общественности. И все-таки некоторые зарисовки…
В нашем отделе при мне сменились четыре зама, курирующих азиатские дела. Первый был классическим представителем брежневской школы партработников. Его кабинет был завешан портретами Ленина и Горбачева; вначале в соотношении 4: 2, но, когда над замом сгустились тучи грядущей отставки, число изображений лидера «перестройки» возросло до пяти. На стол под стекло легли вырезки из газет с горбачевскими цитатами. Замзав постоянно клялся в любви к Горбачеву в широких аудиториях и поносил в компании доверенных лиц.
Но если Горбачеву замзав явно не симпатизировал, то его отношение к Ленину было более сложным, с трудом поддающимся анализу. Как-то беседуя в присутствии подчиненных с секретарем Русаковым, он восхищался: «Какой кладезь знаний труды Ленина! В подходе к любой проблеме нужен ленинский метод. Должен Вам доложить, что я регулярно перечитываю Ильича и постоянно делаю для себя открытия, нахожу
