и пустить по ним транзитные грузы. Сможем решить многие наши проблемы!
– Идея, конечно, прекрасная, – возразил я, – но пока мы не в состоянии перевозить даже собственные грузы. Не хватает подвижного состава, линий, электричества.
Шеф так крепко обиделся, что не замечал меня с месяц. Я, однако, не расстраивался, памятуя, что маниловщина – наша традиционная российская слабость. Как-то в мемуарах итальянского дипломата XVIII века натолкнулся на замечание о том, что русская сторона на переговорах всегда выдвигала блестяще звучащие, но нереальные прожекты. И очень расстраивалась, когда они отвергались.
Масса любопытной публики работала в аппарате на других должностях. Знал я товарища, который никак не мог взять в толк, откуда в Стране Советов появились проститутки, воры, взяточники, наркоманы. «У нас же, – горячо убеждал он меня, – для этого нет социальной базы, эксплуатации человека человеком!» Я попытался растолковать товарищу, что социальные язвы отсутствуют в тезисах ЦК КПСС, которые он сам же и готовит. А в жизни язвы есть и в обилии. Он смотрел на меня с сожалением и выносил суровый приговор: «Ты ничего не смыслишь в марксизме!».
Другой коллега любил нещадно поносить Запад за декадентство. «Вот Вы, – упрекал он меня, – поддерживаете гласность, а ведь дело кончится тем, что к нам потекут реки порнографии, разврата! Вам по душе такое в перспективе?» Я робко отвечал, что не по душе, восхищаясь при этом целомудренностью товарища. Позднее я узнал, что он весьма уважал порнографические издания с Запада и имел целый гарем любовниц.
Идеологический «сдвиг», впрочем, не был самой распространенной в аппарате болезнью. По-настоящему верили в замечательную социальную базу нашего общества лишь немногие. Преобладали иные «сдвиги». Один из них – на Сталине. Как-то в столовой я оказался рядом с еще довольно молодым человеком, который сразу же завел сталинскую пластинку.
– Вот был вождь! Магазины ломились от продуктов. Воров не было. О пьянстве не слыхивали. Люди улыбались. А какие трактора выпускали!
Я напомнил товарищу об определенных недостатках сталинского режима. О концлагерях и прочих прелестях.
«Да что вы! – последовало взволнованное разъяснение, – разве не понимаете, что он боролся с врагами! На момент революции 1917 года правящие классы составляли 30 % населения. Часть разбили в Гражданскую, а потом добивали. Причем не забывайте, что эксплуататоры продолжали размножаться и нужно было выкорчевывать и следующие поколения врагов». Далее сосед по столу заявил, что и перестройку начали недобитые внучки фабрикантов и помещиков. Они же устроили Чернобыль, потопили судно «Нахимов», подарили империализму Восточную Европу.
Впоследствии мы не раз вступали с упомянутым «революционером» в дискуссии. Постепенно выяснилось, что его волнуют не судьбы социализма в целом, а в основном защита «чистого имени» Сталина. Когда я уж очень «доставал» его аргументами, товарищ выкрикивал:
– Что вы все Сталина вините?
