по совету которого согласился жить на даче. – Увидим мы ещё небо в овчинку с этой Капустиной.
Фамилию незамужней женщины Малыгин произнёс с отвращением. До него, конечно, быстро дошло, что телеграмму ему послала хозяйка дачи, которую зовут вообще-то Лолой, но она просит называть её «Леной».
4
Несколько дней назад Рудольф Александрович, зная, что в колхоз едет ректор, попросил Ветрова позвонить в Малаховку и передать необычную просьбу – привезти корицы.
– Пусть хоть пять граммов, но привезут. А то, случись тут у кого из наших понос или ещё какая кишечная беда, куда бежать?
– От поноса лучше всего лечит кора дуба. Ну а уж от прочего – не знаю, – Николай Петрович с сомнением посмотрел на преподавателя. Изводить заморскую пряность на «медвежью болезнь» – это уж, простите, роскошь недозволенная. Для деревенских проще обойтись подорожником или плевой куриных пупков. Однако просьбу Бережного председатель совхоза передал.
Ректор, давно знакомый с заведующим кафедры легкой атлетики, заказу вовсе не удивился.
– Я лично видел, как Рудольф покупает барсучий жир на нашем рынке – от ревматизма, – объяснял Орлов жене за чаем накануне отправки в колхоз. Нужно же было как-то оправдать такого рода поручение! Отпивая с блюдца, Иван Иванович улыбался. – Ты же знаешь, Валюша, человек он хотя и чудаковатый, а всё-таки полезный: публично не боится вступать в полемику даже с Печёнкиным. Студентов строжит, но тут же балует, как баловал бы своих детей, если бы они у него были. Галину Петровну по-братски то и дело оберегает от сквозняка или перегрева. Так почему бы тогда не лечиться Бережному от поноса корицей? – заключил ректор, перекладывая исполнение необычной просьбы на жену.
Несмотря на переполох, вызванный состоянием студентки первого курса, Валентина вытащила баночку с орехово-коричневой пудрой и отдала её Бережному до того, как они с мужем и Николиной сели в «Волгу».
– Держите, сосед, пока я её обратно не увезла. – Всех преподавателей, проживающих в зелёном домике, ректорша звала именно так, не утруждая себя официозом имен-фамилий и не требуя взамен того же, хотя по положению могла бы. – Я и не знала, что корицей можно лечить отравления.
– Вплоть до дизентерии, – позволил себе вмешаться в разговор Попинко, поджидавший преподавателей, чтобы хоть что-то ещё узнать о Лене. Бережной поджал губы и сосредоточенно посмотрел на пузырёк:
– Это сильное антибактериальное средство, Валентина Геннадиевна. Но, к сожалению, не для нашего случая.
– Рудольф Александрович, неужели что-то вправду серьёзное? – Кирьянов, на правах любимчика тренера, тоже надеялся что-то разузнать о больной. Но и ему Бережной ничего не ответил.
– Рудольф Александрович, а на случай женских заболеваний у вас рецептов никаких не припасено? Очень бы пригодилось, учитывая обстоятельства, – кивнул
