к бабкиной могиле; сесть у изголовья самого дорогого человека, выплакаться в волю, и чтобы ветер потом высушил слезы, остудил лицо, приласкал… Но нельзя, не положено, не велено, не принято. И Евдокия сидела.
При жизни муж, несмотря на преклонные года, был жилистым и еще очень сильным, большой кулак бил наотмашь так, что Дунечка летела через всю избу. Теперь же Молчан лежал щупленький, скукоженный, с каким-то растерянно-обиженным выражением лица. «Кротким прикидываешься, жалости ожидаешь? Не дождешься. Не жаль мне тебя, нисколечко не жаль, – Евдокия наделила покойника тяжелым ненавидящим взглядом, – и плакаться по тебе не стану, туда тебе и дорога за все, за молодость мою загубленную. Будь ты проклят».
– Что ты там шепчешь? – к Дуне подсела невестка. Жена Кривко Новица была тридцатилетней бабой, худощавой, с тонкими вечно недовольно поджатыми губами и заостренным подбородком. Дуняша знала, что хитрая невестка сжимала в ширинке19 кусочек луковицы и теперь при всеобщем одобрении лила потоки слез напоказ.
– Слыхала, Некрас уж к тебе посватался, с Кривко по рукам ударили?
– Как? – обомлела Евдокия, ей показалось, что мерзкий старикашка ухмыльнулся в гробу. – Тело мужа еще не остыло, а вы уж сговариваетесь, нешто не совестно?
– Больно ты горюешь-то по мужу.
– Уж как могу, а за этого упыря не пойду, лучше в омут.
– Так иди топись, плакаться по тебе некому. Ты что же, думала в одной избе с нами и дальше жить станешь, мужа моего под бок к себе, а меня со свету сжить? Как бы не так! – губы Новицы превратились совсем в тонкую щель.
– Больно нужен мне твой муж, – презрительно фыркнула Дуняша.
– Думаешь, я не знаю, что он по тебе слюни пускает? Костьми лягу, а тебя выживу.
– Да я сама с вами жить не собираюсь, но за Некраса не пойду.
Новоявленный жених был не стар и несмотря на имя вполне пригож с лица, он недавно овдовел и подыскивал себе жену. Но все знали его тяжелый нрав и неуживчивый характер. Он был нелюдим, угрюм, жил замкнуто, в гости не звал и к другим не хаживал. Поговаривали, что прежнюю жену Некрас сжил со свету непосильной работой и побоями. Бедная баба каждый раз скидывала плод, так и не сумев выносить ребеночка. Неужели та же постылая судьба ждет и Дуню? Может зря она проклинает покойника, может рядом с Некрасом жизнь с прежним мужем покажется вполне благополучной? Ведь Молчан после побоев жены на утро становился тихим и даже дарил подарки. Вон на ножках сафьяновые сапоги из самого Полоцка привезены. Новица от зависти чуть не подавилась. А этот-то жених что камень? «Не зря он сегодня на меня пялился», – Дуне вспомнился жадный раздевающий взгляд с прищуром, стало мерзко до тошноты.
– Все уж решено, – вырвала Евдокию из горьких размышлений невестка, – он посул большой обещал и приданое ему не нужно, говорит – голую и босую тебя в дом готов ввести. Где такого жениха еще сыщем? И что они в тебе находят, что вместо
Ширинка – носовой платок.
