маршрут. Тмин готов был к непредвиденному как никогда. Непреодолимо.
Музыка неслась, люди молча летели за ней, проносясь над асфальтом жопами. Глаза Гумера изредка темно посверкивали в зеркале заднего вида. Элли демонстрировала удивительно взрослую манеру: не ёрзала, не болтала и не спала. Телефон не брала. Да и что она могла там смотреть? Котиков? Основы макияжа?
Тмину было торжественно и грустно. Позади оставалось всё. И становилось ясно, что назад вернуться никогда больше не будет возможно. Это было круто и мощно. У чёрного окошка сопел Тизо. Измучился, бедный, душою. Задремал. Тмин в дрёму погружаться не хотел – на горизонте небо всё больше подёргивалось зелёным. Всё только начиналось. Он запрокинул голову, поняв, что едут они хорошо, подбадривал жизнеутверждающий рок.
Вдруг Гумер пробормотал ему куда-то прямо в ухо – «какой-то звук». С переднего сидения волной хлынула сосредоточенность – Элли замерла, как струна. Но было поздно: Гумер резко потянул руль вправо, автомобиль повело с дороги и он, под всеми парусами промчав мимо заправочной станции, остановился в неверном голубом свете. Глухо открыл дверцу.
Станция светилась синим, а кругом в обе стороны – оранжевая дорога. Взлетел вверх чёрный капот. Ноздреватая захлёбывалась стуком, Гумер смотрел на надрывающийся двигатель, а Элли – за станцию, в лес. Тмин затаившись взглянул на мотор: тот удивительно выдавал свою боль клокотанием и, умирая, пыхал жаром.
Она с нами дальше не поедет, – сказал Гумер и прибавил, – Похоже, Белые берега. Отсюда самим.
Элли положила узкую руку на прозрачную, как слеза, фару чёрной морды. Вылез из угольного брюха Тизо, весь сонный и мягкий – как плюшевая игрушка, упавшая на трассу.
Помоги мне вынуть форсунку, – попросил Гумер – здесь узко.
Рука Элли скользнула в зев машины и с напряжением выдернула маленький вытянутый патрон. Гумер завёл снова и Чёрная запричитала невыносимым булькающим грохотом. Поплелась, как раненая медведица, к Белобережскому озеру. Ночью поверхность его была безразлично гладкой и черной. Её разрезала Луна холодной своей дорогою.
Гумер нацепил крюк и последний километр поволок Чёрную на тросе. Как огромный тягловый конь или бурлак, вздутые мышцы так и ходили под упругой кожей. Вокруг никого не было – темно и тепло. У берега Гумер похлопал Чёрную по большому покатому крупу, пробормотал что-то на прощание, крепко упёрся ногами-копытами и покатил её по единственному белому берегу – бетону маленькой ГЭС – вниз, к чёрному зеркалу.
Погоди! – Тмин даже не успел сам себе удивиться. Волосы его взвились, как у Медузы. Он понял, что упирается, что есть мочи, с другой стороны машины и пыхтит, – чего ты делаешь??
Малёныш, мы не можем её оставить, – тяжело дыша и разгоняясь, выдохнул Гумер, – отходи!
Тмина отбросило в сторону, и чёрный капот ударился в воду. Элли села на корточки на берегу, прикоснулась к воде и тихо:
Ушла
