На ходу с него слетали морщины и налипшая откуда-то паутина, стихал старческий хрип.
Он выбежал на порог санатория – босой, в дождь и свежесть. За ним показались Гумер, Элли и – с опаскою – Тизо.
У ворот стоял новый межатлантический корабль – белый вытянутый круп такси с жёлтой полоской: Гетт Зэхэл Аут333.
Локня
Белый шлюп рассекал пучину дождя. Элли нависла поплавком над водителем и легкой рыжей сетью окрашивала монотонность вспененной дороги. Отсыревшие горгульи по своим местам оживали. Молчание было наполнено пробуждением и затаённым щебетом. Еще чуть-чуть – только отъехать подальше от этой зыбучей ловушки. Уйти от притяжения Белых берегов. Понурость смывалась с каждым брызгом в лобовое. Из мутной вспененности проступали теперь не покосившиеся жёлтые здания, а зелёные, сочные поля.
В прорезях леса розовел восход, они высадились и пошли пешком. Мимо сёл Бяково и Дубровка, Красный Колодец и Майский Жук, мимо Коммуны Пчелы, мимо Рябого Коня. Дождь сменила влажная жара, лица Тмина и Тизо заблестели от пота.
Река Локня затмевала и блеск пота на лицах, и потно-чёрные спины пасущихся лошадей. Все это оказалось ещё легче, чем обещал Велиз – увеселительно! Каждый шаг в траву – и нерешительность все дальше позади. Тизо и Тмин устремлялись вперёд, белыми жопами под красным солнцем, писюны нараспашку: через поле, по хрустальным брызгам – в реку. Ор, сверкание белых задниц. Гумер и Элли в тени.
Купание Хилого Лиса и Белого Сыра. Хилый Лис постоянно норовил забраться на Белого Сыра – то ли делал садку, то ли порывался сожрать. Намереваясь выползти на берег, Сыр отбивался, как мог – были очевидны его отчаянные пыхтения. Босые мокрые ноги топтали хрустящие изумрудины трав, глаза пускали солнечные зайчики. Гумер флегматично изрёк, что под этим солнцем Белый сыр быстро превратится в Копчёный.
Казалось, им с Элли стало всё равно, куда идти. Пока Тмин и Тизо суетились, куда бы отправиться дальше – в Толстый ли дуб или Коммуну Пчелу – человек-горгулья с безразличием жевал листочек с муравьем, мелкое божество купалось в траве, бороздя зрачками просторы. Рыжие волосы пушились, точно хотели ощупать всё вокруг, веснушки задавали микро-вселенную шахматной доски.
Принятие решения о пути вывело Тизо из строя, и он задремал. Подложил только под мягкую щеку подушечку ладони. Тмин, опершись о ствол дерева с нетипичным безразличием к ползучим, устремил взгляд на реку – вольно! Под рукой у него не было блокнота, и он не мог потеряться в страницах – всё было здесь, на виду. Со всеми потрохами он терялся в жизни.
Лежали, согнув колени, глядя вверх. Что им день? По коже ползут какие-то муравьи.
Вольная слобода
Дошли до полной волюшки. Слободка не привечала ни технические, ни словесные, ни любые прочие изыскания, а дышалось здесь до того свободно, что писчие принадлежности без надобности, а литературные идеи сплошь гасли перед жирной действительностью. Оседали всё глубже на дно сознания да там и растворялись за ненадобностью.
Тут не бывало заунывности и хмурых скульптур под дождем и бесконечного
