счастья, радости, сюрпризов и ожиданий.
Но в одно новогоднее утро моих каникул я и Наташа проснулись в полнейшей тишине. Папа был в отъезде по службе, а Мама неизвестно куда ушла. Мы позавтракали и уселись на подоконник смотреть на улицу, высматривая Маму. Сидим и сидим, смотрим и смотрим, время бежит и бежит, а Мамы всё нет и нет. И Бори, кстати, тоже нет. Телефона, чтобы позвонить Маме, у нас тогда ещё не было, и казалось, что мы серьёзно отрезаны от всего остального мира, празднующего Новый год. Я достала патефон, и мы по сто раз прослушивали любимые пластинки, потом мастерили книжки-малышки[32] размером в ладошку, и я читала их шестилетней Наташе. У нас их накопилась целая стопка. Но мысли о том, где же Мама и почему её нет, нагоняли тоску и грусть.
Около часов трёх мне стало тревожно всерьёз, а маленькая Наташа уже была готова ронять слёзы и звать Маму, как делают все малыши, с воем рыдая в пространство. Я её успокаивала, как могла, но очень скоро настал момент, когда терпение старшей сестры мне изменило, и Наташенька впала в серьёзное страдание под названием «Маму! Хочу Маму!», с которым я ничего не могла поделать.
Мама с Борей пришли домой около 7 часов вечера. Оба они выглядели очень уставшими непонятно отчего. Вдоволь наревевшись, Наташенька не отлипала от Мамы и бегала за ней по нашему длинному коридору в кухню и назад.
Наши комнаты были дальше всех соседских квартир от кухни. Холодильникам в маленькой кухне места не было. Наш стоял в первой комнате, и бедной Маме, когда она готовила, постоянно приходилось бегать туда-сюда, набегая километры в кухню и назад бесчисленное количество раз. Наконец, она, усталая, мужественно накормившая всех нас ужином, уложила Наташеньку спать и присела поесть сама. Боря ходил из угла в угол с тяжёлым озабоченным лицом, а я присела возле Мамы со своими вопросами. Объяснить мне случившееся и ответить на мои вопросы она не могла, а только горько и устало заплакала:
– Извини, Томочка, не сейчас, как-нибудь потом, – только и сказала Мама. Я не стала приставать.
Но осознание, что произошло что-то из ряда вон выходящее, не оставляло меня. Из коротких реплик, переброшенных Мамой и Борей, я догадалась, что случившееся имеет отношение к Боре и Милочке.
Не имея ни малейшего представления о реальных событиях и помня горькие Мамины слёзы, я своими двенадцатилетними мозгами пыталась найти виноватого и решила, что это всё из-за Милы.
Утром Боря что-то писал в школьной тетрадке, наверное, очередное сочинение по литературе. Писал, писал и куда-то отошёл. А я, глупышка, подкралась к его тетрадке и написала на промокашке крупными буквами «Милка – дура!». Поскольку виновница семейной драмы для меня была определена и я уже выплеснула своё осуждение в её адрес Боре на промокашку, я успокоилась и отправилась заниматься своими гаммами.
Вернулся Боря, прочёл крик моей души на своей промокашке и с гневом бросился ко мне. Его явное несогласие
Вид настольной игры, предполагающий сбор самодельных крошечных книжек на темы сказок и разных классических детских историй.
