его бездарно. Еще какие-нибудь новости есть?
– Да вроде нет, – шмыгнул носом, как школьник, Виктор.
– Тогда пока, – дед, не особо стараясь смотреть внуку в глаза, пожал руку на прощание и вошел в подъезд сразу напротив гаражей.
Виктору очень хотелось подняться с ним вместе, выпить по чашке чая, поговорить. Но сегодня лучше было не лезть с разговорами и оставить его одного.
Жил дед один уже три года. Бабушка Виктора умерла вроде бы предсказуемо, но все-таки неожиданно, дед долго горевал, не находил себе места, однако потом как-то собрался с силами и проработал в госпитале еще почти полтора года, заполняя пустоту в сердце пациентами. Вместе они были с женой еще с войны, с сорок второго года, воюя в одном медсанбате, он – командиром операционно-перевязочного взвода, она – медсестрой. Поженились прямо на фронте, дошли до Праги, и потом, в мирное время – сначала Сочи, потом учеба в Москве, а оттуда через всю страну на Курилы, затем Приморье… Помотало по гарнизонам офицерскую семью. Осели в конце пятидесятых в гарнизонном госпитале, что волей министра обороны внезапно разросся, стал окружным, хоть и ненадолго. Дед получил наконец-то звание подполковника, которое ну никак не давалось ему целых шестнадцать лет. Он шутил про это: «У Жюля Верна пятнадцатилетний капитан, а я был шестнадцатилетний майор».
К тому времени дочь, родившаяся сразу после войны, тоже прониклась врачебным искусством до мозга костей и поступила в медицинский институт, продлив династию. А еще через двадцать восемь лет это сделал и Виктор…
Спустя два дня он стоял в операционной над гнойной раной правого бедра со скальпелем в руке и думал о том, что делать, если дед прав. Рыков, положив стерильные руки в перчатках рядом с раной на простыню, терпеливо ждал разреза. Вчера на пятиминутке ему хватило слов Виктора: «Дед считает, что надо раскрыть послеоперационную рану и уйти пониже фиксатора. Там должен быть карман. Не раскроем его – будет течь всю жизнь». Он неоднократно сталкивался с Владимиром Николаевичем на работе – и когда тот был еще на гражданской ставке, и после его выхода на пенсию, когда опытного хирурга приглашали для консультаций. Поэтому – раз Озеров сказал, значит, надо выполнять.
Операционная медсестра Юля в ожидании разреза занималась наведением порядка на и без того идеальном столике – перекладывала с места на место тупферы, еще раз проверила наличие всех необходимых инструментов, шовного материала, антисептиков, поправила перчатки, после чего замерла неподвижно, глядя на лезвие скальпеля.
Виктор взял в другую руку салфетку, прикоснулся к коже острием, надавил. Рыков приготовил коагулятор, нащупал на полу педаль. Они начали.
Тандем работал слаженно, операционная сестра помогала. Салфетки и тупферы менялись вовремя, все зажимы держали, коагулятор работал, крючки не соскальзывали. Время от времени попискивал наркозный аппарат, анестезистка измеряла давление, проверяла уровень во флаконах капельницы.
Через
