справедливо считала, что тульские, ярославские и новороссийские имения Вадбольских в любом случае делают ее Петеньку одним из самых завидных женихов России. Что касается Сергея Ивановича, то он, глядя на висевший в кабинете портрет князя Алексея Вадбольского, постоянно с гордостью повторял: Петр имеет значительное сходство со своим прадедом.
Будучи твердым приверженцем идей государя Петра Первого, старый князь полагал, что каждый дворянин, хоть и на статской службе, но должен послужить отечеству. Поэтому, когда Петру пошел двадцатый год, он однажды вызвал к себе сына и спросил:
– Как ты полагаешь, достаточно ли ты наук постиг?
Петр задумался. К этому времени он уже расстался со всеми своими преподавателями, но смутно подозревал, что и учителя, и полученное им образование были далеки от совершенства, поэтому ответил уклончиво:
– Я, батюшка, старался и задания выполнял прилежно.
Князь добродушно махнул рукой.
– Ну и ладно, пора тебе теперь проявить себя на службе отечеству, не все в деревне прозябать. Собирайся в Петербург, отписал я графу Никите Панину, брату соратника моего боевого генерала Петра Ивановича Панина, и по просьбе моей будет предоставлено тебе место без жалования при Коллегии иностранных дел.
Собирали молодого князя в дорогу основательно. Заботу о сыне Марфа Ефимовна доверила бывшему Афоньке, которого теперь все вокруг уважительно звали Афанасием Евсеичем. Или просто Евсеичем.
– Не тревожьте себя, барыня, – успокаивающе говорил он суетившейся вокруг сына княгине, – я за барином начал присматривать, когда ему только шестой год пошел, мне тогда и десяти не было. Всю жизнь я при нем, так неужто же теперь за молодым барином, его сыном, не досмотрю?
– Смотри, Евсеич, пиши мне о здоровье молодого барина каждую неделю, – то и дело повторяла княгиня.
– Непременно, барыня.
– Деньги на ведение дома все у тебя будут, сам оплачивай все счета. Молодому барину станешь выдавать на карманные расходы. Особо его не стесняй, но за тратами следи.
– Я, барыня, как буду вам каждую неделю отчет о здоровье слать, так и все траты в письме распишу, – отвечал щепетильный Евсеич, сызмальства гордившийся барским доверием и пуще всего на свете боявшийся, чтобы его не заподозрили в нечестности.
Накануне отъезда сына Сергей Иванович вызвал его к себе.
– У меня для тебя сюрприз, – сказал он, – не желаю я, чтобы ты в Петербурге в гербергах (постоялый двор) ютился, и нынче мною на твое имя куплен каменный дом на Литейной улице. Бывший хозяин князь Долгоруков, с которым я списывался, заверяет, что место превосходное, в двух шагах от Невской першпективы и в темное время освещается фонарями.
По приезде в Петербург Петр немедленно явился в Коллегию иностранных дел к графу Панину.
