свободу, а на том положении, что “свобода состоит в том, чтобы превратить государство из органа, стоящего над обществом, в орган, этому обществу всецело подчиненный”, и что “большая или меньшая свобода государственных форм определяется тем, в какой мере они ограничивают “свободу государства”[264]. Следовательно, Маркс хотел сказать, что “свобода государства” на самом деле означает абсолютную власть государства и что такая свобода должна быть ограничена ради свободы общества. Он показал, что с этой точки зрения демократическая республика гораздо более предпочтительна, чем монархия. Он критиковал германскую рабочую партию за иллюзию того, что ее демократическая программа может быть осуществлена в пределах “современного национального государства”, стало быть, в пределах “прусско-германской империи”, но не подразумевал при этом, что даже в демократической республике парламентские институты могут служить лишь интересам буржуазии[265].
Правда, отношение Ленина к “буржуазной политической свободе” не было полностью отрицательным. Он помнил, что для раннего русского марксизма было характерно признание относительной ценности политической свободы, и это коренным образом отличало марксизм от традиции народников; он осознавал также, что нигилизм в отношении к политической свободе нес в себе опасность сближения с позицией реакционной черной сотни. Поэтому в целом его взгляды на политическую свободу не были строго последовательными. Много верных оценок его противоречивых воззрений по этому вопросу можно найти в книге Марселя Либмана, весьма сочувствующего ленинизму автора. Либман приходит к следующим выводам:
“Ленин без труда разоблачал формализм политических свобод, их сосредоточение de facto в руках буржуазии. Но язвительная точность его критики не изменяет факта противоречивости его анализа. С одной стороны, Ленин утверждал, что ‘самая демократическая буржуазная республика есть машина для угнетения пролетариата буржуазией, для угнетения трудящихся горсткой капиталистов’, что ‘свобода в буржуазной демократической республике была на деле свободой для богатых… Фактически пользоваться демократией при капитализме трудящиеся массы, по общему правилу, не могли’. И он заключил в работе ‘Пролетарская революция и ренегат Каутский’, что буржуазная демократия является ‘демократией для богатых, обманом для бедных’, ‘раем для богатых, ловушкой и обманом для эксплуатируемых, для бедных’. В то же время Ленин считал, что ‘следует использовать буржуазный парламентаризм’, добавляя что ‘мы никоим образом не должны произвести впечатление, что буржуазные парламентские институты не имеют для нас никакой ценности. Они представляют собой громадный прогресс по сравнению с тем, что им предшествовало’. Ленин так и не прояснил свою позицию по этому вопросу: как могло революционное рабочее движение надеяться использовать в своих целях режим, в котором свобода обеспечивалась ‘только для богатых’”?
Там же. С. 26–27.
