века Россия была “законопослушным государством – несмотря на частые прегрешения его бюрократии, злоупотребления властью тем или иным царским правительством и проступки некоторых низших или высоких чинов. Его суды демонстрировали высокие стандарты честности и справедливости и были независимы.
В то время как критика русской самодержавной системы как таковой вполне обоснованна, послушание закону все же действительно существовало не только в теории; оно стало реальным и продуктивным фактором в русской жизни”[293].
Вероятно, эта картина несколько идеализирована, но нельзя отрицать, что в России были заложены основания правовой культуры, хотя и не столь прочно защищены. Даже в последние десятилетия своего существования Российская империя была далеко не правовым государством. Тем не менее она развивалась в этом направлении.
Я не ставил своей целью представить и исследовать этот исторический процесс. Эта книга посвящена истории мысли и поэтому рассматривает только теоретические достижения. Но поскольку интеллектуальная история является частью общей истории, будет справедливо утверждать, что знание достижений России в философии права может дать дополнительные аргументы в споре о том, существовала или нет правовая культура в России.
Как я пытался показать, ведущая интеллектуальная традиция России девятнадцатого века отразила глубокие сомнения по поводу западного “духа закона”, сомнения, которые часто ожесточались до негодования и сознательного противодействия. Многие российские мыслители, включая и Ленина, не могли представить свободы в рамках закона; они определяли свободу по-анархистски и часто попадались на дилемме Ленина: либо свобода, либо государство. Бакунин выбирал свободу, Ленин – государство, но в обоих случаях альтернативы были одни и те же: либо анархизм, либо авторитаризм; либеральные же решения проблемы отбрасывались как замаскированное рабство. Объяснить это можно без обращения к идее извечной “русской души”, но все же в общем верно и то, что развитие русской правовой мысли отставало от развития русских судебных учреждений и препятствовало их воспитательному влиянию на русское общество. В целом роль идей – даже самых радикальных – была до удивления консервативной в этом отношении.
Тем не менее это только часть правды. История русской мысли доказывает, что такое положение дел также менялось в лучшую сторону. Шесть мыслителей, представленных ниже, свидетельствуют, что господствующей русской традиции недоверия к праву противостоял все более укрепляющийся образ мышления, возвышающий закон и акцентирующий необходимость превратить Россию в правовое государство. Сила этого движения может быть оценена не числом его приверженцев, а скорее уровнем его теоретических достижений. Как мы увидим, этот уровень был высок – может быть, слишком высок для того, чтобы быть понятным и распространенным среди широкой публики, включая и тех, кто называл себя либералами. Другими словами, это движение было ограничено
