знал. Он же всеведущ!
– Тогда почему трижды спрашивал?
Анна в размышлениях пожала плечами. В чем подвох, не совсем понятно.
– Так я вам скажу. Господь не только всеведущ, но и милостив. Он трижды давал шанс Адаму быть честным перед Творцом своим.
Анна не понимала, к чему именно ведет прокурор.
– Вот и я в третий раз вас прошу, отдайте письма, сами. В противном случае…
Прокурор вновь повернулся так, чтобы все его слышали.
– В противном случае мы вынуждены будем использовать два denunciations, – речь прокурора замедлилась, – для обвинения вас в…
Прокурор сделал паузу. Взоры присутствующих обратились к нему, ожидая пока еще не официального обвинения. Только Анна смотрела куда-то вдаль через плечо прокурора.
– … в колдовстве!
Над садом пронесся всеобщий вздох ужаса. Это было страшное, пожалуй, самое страшное обвинение для женщины. Для любой женщины. Но для такой, как Анна – молодой, красивой, упрямой и с острым умом – оно предполагало единственный исход – костер. Все присутствующие прекрасно знали о том, как быстро расправлялись с обвиненными в колдовстве людьми и во Франции, и в Германии, и в иных странах. В отличие от заподозренных в ереси, колдунов судили безотлагательно. Так, процесс по обвинению в ереси, если только еретик добровольно не отрекался от своих взглядов, начинался только через месяц после ареста. Дело по обвинению в колдовстве инициировалось практически сразу.
Прокурор специально сделал паузу перед тем, как озвучить характер обвинения. Если Анну обвинить в ереси, то у злоумышленников будет достаточно времени и возможностей, чтобы еще надежнее спрятать письма от инквизиции. Обвинение же в колдовстве означало, что до казни пройдет от силы несколько недель, и времени что-либо сделать с бумагами не будет совсем. Потому прокурор рассудил, что правильнее припугнуть Анну именно обвинением в колдовстве. Малый срок разбирательства и неотвратимая жестокая казнь должны сделать Анну сговорчивой и подтолкнуть ее к выдаче нужных документов.
– Итак, синьора. Бумаги или… – прокурор опять замолчал, чтобы все присутствующие прочувствовали чудовищный вкус альтернативы.
Анна поняла, что попала в кем-то хитроумно расставленную ловушку. Если она отдаст бумаги, рано или поздно инквизиция доберется до ее возлюбленного. Но до того будет подвергнут риску великий тосканец, синьор Галилей, которого так любит Дионизио, большой друг ученого. Если Дионизио схватят, его обвинят в государственной измене и предадут светскому суду. Это – пожизненное заключение, если не казнь. С другой стороны, если она сохранит спрятанные, как ей казалось, крайне надежно, бумаги, ее ждет инквизиционный суд и самые страшные истязания для обвиненных в колдовстве – пытки и сожжение на костре. И сейчас девушка прекрасно понимала, что на волоске от смерти не только ее жизнь, но и жизнь, которая только-только начала зарождаться в ней самой.
«Ваш
