далекомъ, происходившемъ на другой планетѣ, куда ему больше никогда не нужно будетъ возвращаться. Соборъ пріютилъ его навсегда въ своихъ стѣнахъ.
Среди полной тишины монастыря, куда не доходилъ шумъ улицы, – «товарищъ» Луна вдругъ услышалъ далекіе, очень далекіе звуки трубъ. Онъ вспомнилъ про толедскій Альказаръ, который превосходитъ по вышинѣ соборъ, подавляя его громадой своихъ башенъ. Трубные звуки доносились изъ военной академіи.
Эти звуки непріятно поразили Габріэля. Онъ отвернулъ взоры отъ міра – и какъ разъ тогда, когда онъ думалъ, что ушелъ далеко-далеко отъ него, онъ почувствовалъ его присутствіе тутъ же, около храма.
II
Эстабанъ Луна, отецъ Габріэля, былъ садовникомъ толедскаго собора со временъ второго кардинала изъ Бурбонскаго дома, занимая эту должность по праву, которое казалось неотъемлемымъ у его семьи. Кто былъ первый Луна, поступившій на службу въ соборъ? Предлагая самому себѣ этотъ вопросъ, садовникъ улыбался и глаза его устремлялись вдаль, точно онъ хотѣлъ проникнуть вглубь вѣковъ. Семья Луна была такая же древняя, какъ фундаментъ церкви. Много поколѣній, носившихъ это имя, родилось въ комнатахъ верхняго монастыря; а прежде чѣмъ онъ былъ построенъ знаменитымъ Циснеросомъ, они жили въ прилегающихъ домахъ. Казалось, что они не могли существовать иначе, чѣмъ подъ сѣнью собора. Соборъ принадлежалъ имъ по праву – болѣе, чѣмъ кому-либо. Мѣнялись каноники и архіепископы; они получали мѣста при соборѣ, умирали, и мѣсто ихъ занимали другіе. Co всѣхъ концовъ Испаніи пріѣзжали духовныя лица, занимали кресла въ хорѣ и черезъ нѣсколько лѣтъ умирали, оставляя свое мѣсто другимъ, приходящимъ имъ на смѣну. A члены семьи Луна оставались на своемъ мѣстѣ, точно этотъ старинный родъ былъ одной изъ колоннъ храма. Могло случиться, чтобы архіепископъ назывался дономъ Бернардо, а черезъ годъ дономъ Гаспаромъ и, затѣмъ, дономъ Фернандо.
Ho нельзя было себѣ представить, чтобы въ соборѣ не было какого-нибудь Луна въ должности садовника или церковнаго служителя – до того соборъ привыкъ въ теченіе долгихъ вѣковъ къ этой семьѣ.
Садовникъ говорилъ съ гордостью о своихъ предкахъ, о своемъ благородномъ и несчастномъ родственникѣ, конэтаблѣ донѣ Альваро, погребенномъ въ своей часовнѣ какъ король, за главнымъ алтаремъ, о папѣ Бенедиктѣ XIII, высокомѣрномъ и упрямомъ, какъ всѣ члены семьи, о донѣ Педро де-Луна, пятомъ этого имени архіепископѣ толедскомъ, и о другихъ своихъ не менѣе знаменитыхъ родныхъ.
– Мы всѣ принадлежимъ къ одному роду, – говорилъ онъ съ гордостью. – Всѣ участвовали въ завоеваніи Толедо славнымъ королемъ Альфонсомъ VI. Только одни изъ насъ любили воевать противъ мавровъ и сдѣлались знатными сеньорами, владѣльцами замковъ, а другіе, мои предки, оставались на службѣ собора, какъ ревностные христіане.
Съ самодовольствомъ герцога, разсказывающаго о своихъ предкахъ, старикъ Эстабанъ перечислялъ всѣхъ представителей рода Луна, восходившаго до XV вѣка. Его
