кресло и уселся. В первый раз за долгое время я расслабился. Хотя единственным проявлением его дружелюбия было то, что он меня не выставил сразу. И опять, как в прошлый раз, в этой теплой комнате меня захлестнуло страстное желание – сбежать от тупой жестокости своей жизни и остаться тут, у моря.
Стать Финном.
А если просто исчезнуть? Поищут без толку по болотам и спишут меня как мелкий эпизод в доселе безукоризненной истории достижений ничем не примечательной школы. Сообщат родителям, что я погиб – лодка неожиданно перевернулась или молния испепелила дотла. Домашние слегка всплакнут, но скоро меня забудут и продолжат жить своей жизнью. И всем заинтересованным сторонам станет лучше.
Особенно мне.
Одежда высыхала, чай согревал изнутри. Финн встал и подбросил дров в огонь. Глядя ему в спину, я осмелился повторить вопрос, на который он в прошлый раз не ответил:
– Ты живешь один?
Он опять промолчал. Но не сказал «нет», что, по-моему, означало «да».
– У всех есть родители, хотя бы один.
Я прикусил язык. Может быть, как раз у Финна и не было. Вдруг он самозародился или возник из моря, как Венера. Меня бы это не удивило.
– Ну а родные у тебя есть? – упорствовал я.
Он просто пожал плечами. Закрыл тему. Я не решился задать следующий вопрос: как ты ухитряешься жить один, такой блаженной жизнью, не замеченный местными властями, в стороне от бесконечных ограничений, отравляющих любое нормальное существование? Хотя все мы приучены гордиться, что живем в великой парламентской стране, но чиновники – опора демократии – просто зловещая банда, безымянная масса людей при должностях (полицейские, соцработники, регистраторы, преподаватели, члены городского совета), чья единственная цель – выстроить нашу жизнь в хорошенькую аккуратную линию от рождения до смерти. Несомненно, полицейское управление должно было получить информацию из какой-то социальной службы, и против имени Финна обязан был появиться огромный вопросительный знак с пометкой «Почему этот мальчик не в школе?».
Я огляделся вокруг. Этажерка, набитая книгами, картина в раме – изображение корабля, под окном топчан с тощим матраcом и линялым полосатым одеялом.
– Но как ты живешь?
Он смотрел непонимающе.
Разве не очевидно?
– Деньги. Еда.
– Я работаю на рынке. Таскаю ящики.
Я старался подавить раздражение.
– А как же школа?
Мое возмущение заставило Финна улыбнуться. Его улыбка!
– Я не хожу в школу.
– Не ходишь в школу?
– Никто не знает о моем существовании, – объяснил он снисходительно. – Мое рождение не регистрировали.
Ничего себе! Прекрасное начало жизни. Не только живет один, без родителей, и не ходит в школу, он вообще официально не существует. Я не верил своим ушам. Сельская дыра, конечно, но не настолько
