Финна себя. На самом деле я был бы не прочь взглянуть на такое необычное действие – обмен работы на деньги. В моем мире деньги могли появиться только в виде чека за обучение, упрятанного в скромный белый конверт.
Финн зашел за ларек и вынес два разбухших пакета – из одного выглядывали морковка и картошка, а из второго – маленький ананас, редкая птица в наших краях.
– Пошли! – скомандовал Финн, как будто я каждый четверг встречал его на рынке.
Я пристроился за ним, слева и чуть позади, послушный и преисполненный благодарности, как собака.
По дороге он купил буханку черного. Пока булочница заворачивала хлеб и отсчитывала сдачу, я отчаянно придумывал, какой бы подходящий случаю вклад внести мне. Хотелось сделать широкий жест. Я указал на самый вычурный торт на прилавке – странное бело-розовое сооружение, украшенное розочками и глазированными трубочками, – не заметив, пока не стало слишком поздно, что это крестильный торт с розовым сахарным ангелочком в центре. Я в ужасе следил, как помощница булочницы, а может, ее дочка устраивает грандиозное шоу из упаковки торта в коробку и обвязывания коробки веревочкой. Финн ошарашенно наблюдал, как я расплачиваюсь и забираю эту мерзость. Как я хотел, чтобы время обратилось вспять и спасло меня от позора!
Пошел град. Мы сгорбились, запахнули куртки, я свою форменную, а Финн брезентовую, на вид не слишком теплую. Перчаток ни у кого из нас не было. Выдыхая белые облачка пара, мы поднажали. Наши шаги глухо звучали на булыжной мостовой. Было холодно и темно, народ сидел по домам. Домики с обеих сторон узкой улицы надвигались на нас. Звучал неясный шум голосов, видны были узкие полоски света. Меня, как бабочку к огню, тянуло в уютные комнаты, за ставни и занавески, в комнаты, набитые статуэтками и уродливой мебелью, где краснолицые мужчины и женщины смотрят телик, где похрапывают дворняжки, притворяющиеся шотландскими овчарками. В этих домах топили углем, и дым из сотен труб кружил вокруг нас в морозном воздухе. Я крепко держал коробку с тортом за спиной, мечтая оставить ее на чьем-нибудь пороге, и старался шагать пошире, чтобы идти в ногу с Финном.
Он молчал, пока мы не миновали город. Наконец заговорил:
– А тебе не надо в школу?
– Вот уж от тебя не ожидал!
Он ускорил шаг, я едва за ним поспевал.
– Да я забил на учебу, все уже давно выучил.
Он обернулся, посмотрел на меня и ухмыльнулся, мои слова его позабавили.
Мы молча дошли до школьных ворот. Я медлил, не зная, как завести разговор о следующей встрече. Финн тоже молчал, наконец я сунул ему торт, пробормотал «до свидания» и пошел прочь неестественно широкими шагами, изображая суровость, – надо же произвести впечатление.
Когда я наконец набрался мужества и обернулся, его уже не было.
Глава 7
Моя унылая жизнь начала сворачивать с накатанной дорожки. В то время я не умел удивляться преходящей
