style="font-size:15px;"> – Она осталась там.
– Осталась. Там миллион сосен! Пусть подышит, прочистит легкие.
– Макс всегда был шустрым мальчиком, – заметила она в пространство.
– Он знает, что я его убью, если…
Она с жалостью воскликнула:
– Ты?! Это ты-то убьешь? О господи, за что мне такое наказание?
– Причем здесь ты, мама?
Это причитания начинали выводить меня из себя.
– Что ты жуешь банан? – в ответ накинулась она на меня. – Если проголодался, так и скажи. Я разогрею
– Ну, мам, – протянул я тем тоном, от которого она всегда размякала. – Хватит меня ругать. Я сам уже весь извелся.
Поглаживая меня по спине, она жалобно спросила:
– Может, тебе поставить ей условие? Или вы женитесь, или …
– Она выберет «или». Ты же сама знаешь
– А на что она тогда будет жить? Разве гонораров хватит?
– О! За это можешь не волноваться. У нее целый воз поклонников.
– С ее-то физиономией? Ой, извини! Я не хотела тебя обидеть
Я миролюбиво заметил:
– Она не красавица, я и сам знаю. Только это не имеет значения.
– Для тебя, дурачка, – буркнула она и хлопнула меня по пояснице.
– Почки отобьешь, – предупредил я.
Мама с гордостью взглянула на свои юные руки:
– Такими не отобьешь…
Я еще долго не мог уснуть и слышал, как мама тоже ворочается в своей комнате. Мне казалось, будто она чувствует каждую мою мысль, хоть и прикидывается простушкой. И было страшно, что в ее лукавом уме мог отразиться тот дикий план, который Макс растоптал, даже не заметив. Это пугало меня всерьез. Я давно смирился с тем, что ничего не значу в глазах Арины, что Макс меня презирает, а Лари относиться, как к предмету купли-продажи… Но я не мог позволить себе потерять уважение мамы. А чтобы этого не случилось, ей следовало знать обо мне, как можно меньше.
Глава 12
Темнота окутывала лицо девочки сброшенной из будущего вуалью, сквозь которую можно было различить женские, совсем взрослые черты: капризно приоткрытые губы, опущенные ресницы. Но когда глаза привыкли, Макс с облегчением увидел, что перед ним лишь младенец. Ее ротик искал во сне материнскую грудь, которой девочка, может быть, и не знала. Она причмокивала, сопела и вздыхала, и Максу подумалось: днем Лика издает куда меньше звуков. Он и не подозревал, что дети бывают настолько тихими.
Когда-то, выстроив в своем воображении таверну «Ветер Зурбагана», они с Кириллом пошли дальше и заполнили белесый песчаный берег своими сыновьями. О дочерях они оба не желали и думать, потому что находились в том возрасте, когда принято презирать девчонок. Жены ими тоже не предусматривались. Однако прошло более двадцати лет, а ни тот, ни другой так и не обзавелся сыном.
Когда Макс подобрал девочку, он не очень задумывался, что делать с ней дальше, одержимый идеей примирения с Кириллом. Он стремился
