вместе с мужем и глубоко вздохнула.
– Старая я, Юр. Старая. Чувствую, умру скоро.
– Ты что, ну! Что ты!
Ее муж сказал это с такими эмоциями, которые от него никогда раньше Виктор не видел. Брови подняты, глаза на выкате, губы трубочкой. А сколько слов он сказал! Но Снегирёв продолжал просто слушать.
– Да, Юра… Хоть я и не люблю в праздники говорить об этом, но все мы когда-нибудь умрем. А я, наверно, уже сегодня, Юр.
– Да что ты! Откуда такое?
– Чутье, Юр. Чутье.
Старушка охнула еще раз и сложила руки в ногах. Виктор ее прекрасно понимал. Люди всегда чувствуют, что скоро умрут. Это как голод. Ты чувствуешь, что ты голоден и идешь есть. Ты чувствуешь, что умираешь и идешь умирать.
Из подъезда вышел Вова с коробочкой. И как всегда с улыбкой.
– А вот и салют!
Виктор поспешно спрятал уже полупустую бутылку виски обратно в пальто. Ему на мгновение показалось, что брат заметил и посмотрел на него укоряющим взглядом, но тот просто прошел мимо. Снег сверкал в свете уличных фонарей, переливался, искрился, и казался Виктору таким веселым, ярким и дружелюбным, что он невольно протянул к нему забинтованную руку и, простояв в ступоре несколько секунд, стыдливо засунул ее обратно в карман. Вова взгромоздился на сугроб повыше и оставил там фейерверк. В руках у него была еще какая-то коробочка, поменьше.
– Витя! Это мой подарок для тебя. Открой сейчас.
Снегирёв отчего-то недоверчиво посмотрел на синюю блестящую ленточку, перевязывавшую упаковку, и неловко потянул за один конец, стараясь как можно меньше напрягать руку. Брат снял за него крышку и, замирая, взглянул Виктору в глаза и тут же отвел взгляд в сторону: не мог он смотреть в этот карий омут, убийственный и равнодушный. Снегирёв вытащил из коробки что-то мягкое и в темноте сначала даже не понял, что это такое, пока Вова ему не сказал:
– Ну, одевай же.
– Правильно будет «надевай». – Снегирёв, спохватившись, продолжил, чтобы никого не задеть и не обидеть. – Спасибо тебе большое, брат.
Вова в порыве чувств обнял его, и Виктор в ужасе отстранился, чтобы тот не почувствовал бутылку виски, спрятанную во внутреннем кармане черного пальто. Шапка была ему как раз впору, со смешным мягким помпоном и, кажется, темного цвета, хотя все предметы в эту беззвездную холодную ночь казались черными.
– У тебя ведь есть зажигалка, зажги тогда ты фитиль. Предоставим тебе эту честь, – Вова снова улыбался, и Виктора коробило от этой его жизнерадостности.
Снегирёв поднес огонек к фитилю и, отбежав к брату и соседям, наблюдал за тем, как он быстро разгорается. Салют задымился и резко выстрелил в ночное небо, освещая его разноцветными брызгами бессчетного количества ярких искр. Виктор достал телефон и попробовал набрать номер Лисичкиной. Спустя пару гудков включился автоответчик. Телефон
