и вовсе принадлежали его отцу, а не ему самому. Однако к тридцати пяти годам он успел войти в милость государя, послужить в действующей армии, принять участие в боях под Булонью, знал четыре языка, обладал мягкими манерами и вкрадчивой речью, какие никогда не заподозришь у мужчины с военным, а не придворным прошлым. Скорее лис, нежели волк, скорее кот, нежели лис – Анри Клетэн тащил за собой такой драконий хвост репутации, что прибытие его в Шотландию взволновало даже имперского посла в Лондоне де Сельва – тот был убежден, что француз отправлен в Эдинбург исключительно затем, чтобы чинить неприятности Габсбургам. Так оно, по сути, и было, но в частности Клетэн был зорким оком и верной рукой короля Генриха там, где де ла Бросс с Менажем погрязли в пучине лганья и кровной вражды сварливых лордов Шотландии.
– Это осиное гнездо! – удрученно признался де ла Бросс своему преемнику. – Не завидую вам, Анри… кроме того, что здесь дико холодно и сыро, так они же еще врут друг другу все время и, что ни час, хватаются за клинки!
– Справлюсь, даст Бог, не впервой! – отвечал Анри Клетэн с лучезарной улыбкой. – Мой нижайший поклон королю, де ла Бросс!
Очень средний рост, широкие плечи, теплые карие глаза, манера прищуриваться, как у парижского мальчишки, тянущегося срезать ваш кошелек. И да, он справлялся.
То было время, когда дипломаты отковывались не в кабинетах, но в пылу настоящих сражений на поле боя.
Королева приняла весть спокойно, насколько это позволял вихрь чувств в ее душе. Приемную уже заполняли лица знакомые, привычные: Хантли, Сазерленд, недавно женившийся на овдовевшей сестре графа Аргайла, лорд Ситон… но смотрела она только на Анри Клетэна, жестом позволяя подняться с колен, протягивая руку для поцелуя. Дуазель, летуче исполнив ритуал, спросил без обиняков:
– Этот человек может повредить нам, он опасен?
Не успев застать Босуэлла в Стерлинге, Клетэн был о нем порядком наслышан, и слухи эти не позволяли сбрасывать со счетов мятежного лорда-адмирала. Лондонский коллега де Ноайль писал Дуазелю, что виделся с Босуэллом на предмет купли, что они достигли договоренности, что пресловутый граф даже обещал свою помощь – хотя неясно, в чем она могла бы состоять, и что выглядит шотландец весьма потрепанным, ибо при дворе нового короля получает пока что также одни обещания, как и при короле старом. Но что тогда означало это деяние Босуэлла, и деяние вероломное?
– Он может быть опасен, – медленно проговорила королева, Патрик Хепберн стоял, как живой, перед внутренним взором, но теперь не только жгучее пламя тоски переполняло ее, но вскипала и ярость – к врагу упорному, не останавливающемуся ни перед чем. Вот, значит, как… теперь, в час бедствий, он снова предает, как предавал ранее. Смешное сердце, почему ты всегда надеешься на лучшее, надеешься, что ошиблась в своих чувствах, но не в самом мужчине? – Да, он может быть опасен, мсье Дуазель,
