не был уютный уголок среди деревьев – это была душа человека, это была Юна – очаг, готовый согреть его, мир, позволяющий влиться в него, стать его частью. А это уже много – это чересчур много! Это гораздо больше гостеприимности, доброжелательности и дружелюбности, ибо первое видит в тебе гостя, чужака, а второе и третье предлагает добро и дружбу. Пламя Юны не предлагало ничего – оно затягивало в себя, затягивало самоотверженно, безжалостно, ибо не было оттуда иного выхода, как предательства.
Она обняла его, приглашая в свой мир. Он приник к её груди, растворяясь в её тепле. Реальность уплывала всё дальше и дальше, размывая в общем гуле дрёмы играющую в отдалении музыку, продолжающееся гуляние, свист ветра и шелест листвы. Они ещё долго просидели так, молча, вслушиваясь в стук сердец друг друга. Только одно тревожило юношу: теперь, как и тогда, на танцевальной площадке, Пар готов был поклясться, что слышит в груди девушки два сердца.
Сколько бы ни выпадало на долю человека – всё рано или поздно переходит на жёлтые страницы его памяти, на которых все приятные моменты становятся ещё более прекрасными, а все несчастья переписываются заново, приобретая уже совсем другой характер. Все события в головах людей обволакиваются паутиной мудрости и они, повзрослевшие, как пауки, стараются опутать в свои сети и любимых детей, чтобы уберечь их от излишних неприятностей. Только вот излишних ли? Так, люди в тихой деревне год за годом научились справляться со своим горем, жить дальше и даже быть счастливыми.
Так же и Пара захлестнули многие проблемы по дому. Времени на то, чтобы тосковать не было. Он погрузился в научные исследования, а в свободное время либо вырезал по дереву, либо посвящал свободные часы Юне. Они очень сблизились, и это явно не нравилось Солане. Она всячески пыталась помешать их встречам: придумывала дочери различные дела, наказывала за незначительные проступки, запирая дома, а по ночам наглухо закрывала оконные ставни, так что с появлением первых звёзд совершенно нельзя было увидеть, что происходит там, за закрытыми дверями. Несколько раз в глубокую ночь Пар пробирался к их дому и стучал в окно своей подруги, но ему так никто и не открыл.
Но в одну из таких ночей, когда он пришёл чуть раньше обычного, он увидел, как какая-то фигура, словно призрак, проскользнула мимо стены дома нелюдимой соседки. Это было больше похоже на ветер, вдруг поднявшийся с земли и потянувший за собой уснувшие тени. Но ветер в ту ночь дул в совершенно другую сторону, и это выдало сумеречного фантома. Пар проследовал за ним.
По дороге не встретилось ни души. Всё село уже спало крепким сном. Следуя за тенью, Пар вышел к Карбскому морю. Ночной странник вышел на берег, и лунный свет осветил его. Это была Юна. Но она была другой – совсем не той, которую он знал. Её глаза пылали страстью, холодной страстью, присущей либо богам, либо камням. Она была одержима, словно загипнотизированная, она выполняла какую-то чужую волю. И лишь спустя
