идти не хотелось. Келен под давлением выкатилась из транспорта и споткнулась о придорожный бордюр. Пыль из-под колес вместе с выхлопными газами ударила ей в лицо.
Она немного постояла на пустой остановке, глядя вслед удаляющемуся автобусу. Кругом было пусто, и ветер поднялся еще прохладнее, чем был с утра. Келен пошарила в карманах и обнаружила там несколько монет, оставшихся со сдачи ее унылого обеда. В груди что-то трепыхнулось – слабая попытка порадоваться.
Неподалеку на перекрестке дорог находился большой супермаркет. Туда девочка часто заглядывала летом, когда особенно хотелось удавиться. Самое замечательное, что в любое время люди там были незаметны, хоть и от недостатка покупателей магазин не страдал. Келен он нравился. Аккуратно расставленная по полочкам еда в красивых упаковках создавала ощущение какой-то определенности и домашнего уюта. Можно было представить, что она, как раньше, носилась от одного отдела к другому, выбирала самые вкусные (и самые недешевые) на ее взгляд продукты и аккуратно, на вытянутых руках, клала их в гигантскую корзину на колесиках, страшно гордясь, что столь ответственную покупку поручили именно ей.
Келен вздохнула. Ныне у них в доме дешевизна любого пищевого продукта выдвигалась на первое место. Поэтому девочка позволяла себе немного. Она готова была пропустить обед, но сохранить деньги на то, без чего существовать не могла, – одна плитка молочного шоколада. Сладость дарила ей крупицы энергии, и покупала ее Келен почти ежедневно. Миссис Фаэр возмущалась, когда Келен «портила себе зубы», так что той приходилось прятать шоколад под подушку на своей кровати. Это было не очень практично и слишком неряшливо, но так ей больше нравилось.
В магазине стояло тепло, приятное после мерзкого влажного ветра. Келен прошла мимо печенья, зефира, рулетов с кремовой начинкой и всего, на что у нее капала слюна, в быстром темпе. Денег у нее осталось исключительно на шоколад.
Пока девочка силилась сопоставить свои желания со своими финансовыми возможностями, из-за стеллажей выполз работник магазина. В одной руке он держал ведро с мыльной грязной водой, в другой – длинную швабру. Келен была с ним немножко знакома: звали его все Дени, просто Дени, лет ему стукнуло под пятьдесят, и все, чего он добился в жизни – должность поломойки в супермаркете. Девочка так и видела в нем неудачливую себя спустя долгие, мучительные годы. Дени выглядел потрепанным и ужасно одиноким. Он разругался с семьей, схватил воспаление легких на нервной почве и погряз в долгах – об этом Келен против воли слышала вскользь, стоя в очередях.
– Добрый день, – поздоровалась она с уборщиком.
– Привет, дочка. – Дени кивнул. Поставив ведро на пол, он потянулся, кряхтя и скрипя точно старая половица. – Как твое ничего?
Келен кисло улыбнулась, ей не нравилось, когда тот называл ее «дочкой». Но Дени всегда здоровался с ней, несмотря на степень собственной занятости и свое настроение.
– Нормально, – ответила Келен.
