году книги о материализации мыслей, ментальной энергии, тонких телах и сверхматериальной реальности окончательно перекочевали из отделов эзотерики и околонаучных мифов в отделы научной литературы; на учебниках и монографиях, базирующихся на парадигме материализма, появился гриф «устар.». Когда Морису было пятнадцать, были разработаны первые меатрекеры – устройства, открывающие доступ к информационным базам данных напрямую через сознание человека; министерство здравоохранения официально взяло курс на овладение методами информационной медицины; были открыты первые центры илипинга; имя Уаилдбона было на устах у всей Империи, им называли звёзды, города и модели информационных устройств, сменяющие друг друга с такой быстротой, что рынок не успевал уследить за ними. Ещё год спустя все каналы СМИ транслировали обращение к стране Императора, прошедшего курс инфокоррекции ДНК. В тот год Император праздновал свой сто четвёртый день рождения, устроив в честь праздника масштабные спортивные состязания, в которых сам принимал участие наравне с двадцатилетними кандидатами.
В семнадцать лет Морис закончил школу вместе с теми, кому было пятнадцать – новые технологии обмена информацией позволяли усваивать знания быстрее. Курс меафизики был введён в образовательную программу имперских школ, к счастью Мориса, на последнем году его обучения, так что он был освобождён от экзамена по этому непонятному предмету. В восемнадцать лет Морис однажды утром проснулся гражданином другой цивилизации: человечество, незадолго до этого удостоенное контакта с представителями иных видов, было признано и получило статус цивилизации Трансцендентного Интеллекта, Империя вошла в Содружество Развитых рас. Когда Морису исполнилось двадцать пять, его мать, пройдя курс коррекции ДНК в клинике информационной медицины, стала выглядеть моложе него. А несколькими годами спустя Морис перестал и вовсе узнавать её.
Морис был из тех, кто вечно не успевает, да и не хочет гнаться за безумными веяниями прогресса. Окончив школу, он спрятался от сумасшедшей современности в тишине филологического факультета Академии: здесь, среди старцев, днями напролёт дискутирующих об особенностях употребления какого-нибудь глагола среднеэллаинского языка, было спокойно, надёжно, ясно… Морис почти не заметил, как пролетели годы студенчества. Защитив диссертацию, он обнаружил себя в совершенно незнакомом мире. Книги, излагающие постулаты фундаментальной науки, по которым некогда учился Морис, не просто исчезли из научных отделов. Они исчезли вообще, потому что в Империи больше не было типографий и издательств печатной продукции. Использование и производство бумаги прекратилось. Книготорговые сети по всей стране стали закрываться первыми. За ними настал черёд продуктовых магазинов: меморестораны и продбазы с системой мемозаказов были созданы чуть позже, чем мемобиблиотеки. Последними с улиц городов исчезли магазины хозяйственных принадлежностей, промтоваров и типовой одежды – всё это теперь можно было заказать, синхронизировавшись
