выражается по-разному.) И первым страданием, которое явилось в мир по вкушении запретного плода, было такое: И открылись глаза у них обоих и узнали они, что наги (Быт. 3: 7). Это чувство – страх и стыд – страдательное. От вкушения с древа пришло наслаждение и одновременно с ним вошло и страдание. Таково первое появление страдания, как мы воспринимаем это через Божественное Откровение в Священном Писании. В первозданном бытии не было ни наслаждения, ни страдания в том смысле, в каком мы сейчас эти слова понимаем. Однако, разумеется, первозданный человек не был ко всему равнодушен, доминантой человека было его пребывание в Боге, которое являлось наслаждением совершенно иной природы – духовным, внеположным чувственному наслаждению. В таком наслаждении не было никакого страдания. Страдание вошло через чувственное наслаждение, оно связано с ним и идет вслед за ним. Это духовный закон.
Если то, о чем мы читаем в книге Бытия, приложить не к телу, а к душе, то увидим, что человек обычно находится в одном из двух крайних состояний. Худший вариант – когда он мнит себя защищенным, одетым, неуязвимым для влияния мира. Когда же Господь, желая спасения, посылает те или иные испытания и человек обнаруживает себя – перед своими собственными глазами или перед глазами других людей (в смирительных ситуациях, что особенно тяжело имеющим тщеславие), тогда, узрев состояние своей душевной наготы, беспомощности, несостоятельности, человек начинает страдать. Может быть, это корень всех остальных страданий – другие виды страдания как-то сопрягаются с этим основным.
Только те люди, которые во Христе преодолели свою самодостаточность, гордость, всецело отреклись от какого бы то ни было упора на самих себя и в этом отношении вернулись в первозданное состояние, только такие святые смиренные люди не знают этого страдания. Проявлением такой святости и вместе с тем символом святости в целом является подвиг юродства, когда человек достигает такой степени смирения, что может ходить среди людей обнаженным, а самое главное, ничего не защищает и не скрывает в своей душе, но готов быть уязвленным до конца, до предела, по образу Христову.
Мы читаем в главе 2 книги Бытия: И сказал человек: вот это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа (Быт. 2: 23). Это – имя, данное Адамом жене до грехопадения. А в главе 3 после грехопадения: И нарек Адам имя жене своей: Ева, ибо она стала матерью всех живущих (Быт. 3: 20). Теперь Адам именует жену иначе. В чем разница? Выше говорилось, что когда человек кого-то называет, то этим именованием он ставит называемого в определенные отношения с собой и миром. И вот этот образ отношений изменился. Если в первом случае это единство в Боге, то во втором – установка на такие отношения между мужчиной и женщиной, между человеком и миром (мы уже говорили, что отношения между мужчиной и женщиной символизируют отношения между человеком и миром), которые уже не связаны с Богом, но автономны. Вот какое большое значение имеют имена.
Грехопадение,
