молодость и бессмертие, равность человека к Богу, т. е. возвращение его в состояние «до грехопадения Адама и Евы» (сцена «Кухня ведьмы»), наконец – прелести любовных объятий (основной внешний сюжет первой части, связанный с Гретхен).
Однако вид разошедшегося пьяного сброда, уподобившегося «свиньям пятнистым» (83), вызывает у Фауста брезгливость и тошноту. Став, по определению Мефистофеля, «магистром всех пьяных степеней» (96), он испытывает отвращение к бражникам, попавшимся на проделки черта и хватающим друг друга за носы.
Что касается омоложения героя, то, согласно гетевской концепции, оно происходит прежде всего под влиянием увиденной в волшебном зеркале Елены Прекрасной. Едва ли не впервые в своей жизни Фауст томится не жаждой знания, а желанием приблизиться к вечной женственности и красоте. Мефистофель по-своему использует этот импульс, идущий от Фауста, и предлагает ему Гретхен как одно из земных воплощений прекрасной жены Менелая.
Поначалу любовь к Маргарите потрясает Фауста. Однако их союз держится только на чувственном влечении мужчины и женщины, поэтому изначально обречен на кратковременность. Патриархальность, простота, наивная доверчивость Гретхен привлекают Фауста и вместе с тем отталкивают, потому что сочетаются с интеллектуальной неразвитостью, предрассудками и узостью мышления, которые ей свойственны.
Мезальянс Фауста и Маргариты является неравным браком не потому, что они принадлежат к разным социальным и имущественным классам, а потому прежде всего, что они не совпадают с точки зрения горизонтов мышления: он – ученый, беспокойный, критически мыслящий, стремящийся найти ответ на вечную загадку бытия, она – юная законопослушная мещаночка, существо преданное, любящее, но пассивное и бескрылое; он – бессмертный человек, гражданин мира, она – типичная ограниченная жительница средневекового немецкого городка; он думает о прорыве к Богу, она теряется вне рамок привычного бидермейера.
Потому, едва добившись любви Гретхен, Фауст покидает ее. В итоге – «мука вечная», что уготована матери Маргариты, уснувшей навеки без покаяния, ее брату Валентину, погибшему во время дуэли от руки Фауста, ее незаконнорожденной дочери, которую она утопила в пруду. В этом ряду вечных страдальцев нет самой Гретхен. В финале первой части Мефистофель готов констатировать: «Она осуждена на муки» (176), однако, голос свыше вносит корректировку: «Спасена!» (176). Спасена, надо думать, потому, что любила и именно в любви видела смысл своего бытия. А если эта любовь оказалась трагической и преступной, то Гретхен искупила ее своими земными страданиями, от которых она сошла с ума, и своей верой в Господа, которому она препоручила себя.
Тем временем Фауст, отвергший счастье как всего лишь физическое удовольствие, продолжает поединок с Мефистофелем.
Мефистофель предлагает своему другу-врагу испытать другие варианты счастья, один из которых, как ему кажется, обязательно вынудит Фауста произнести желанные слова: «Остановись,
