некто облюбовал дом под черную магию, – подытожил Лис, подозрительно рассматривая одну кость на свету.
– Ты разбираешься в чарах?
– Немного, – протянул он. – Могу предположить, чего не хватает, чтобы человеку, который поселится здесь, стало очень-очень нехорошо.
Я и сама знала. Подобные ритуалы основываются на двух принципах: близость зачарованных предметов к жертве и любая вещь, принадлежащая ей. Будь то клок одежды, ноготь, прядь волос.
Прядь?!
Вот и отыскался малолетний ведьмак. Он ко мне рвался чуть ли не ежедневно. «Починить что-нибудь сломанное». Ага. Теперь он у меня попляшет. Я у него не мизинец откромсаю, а голову. За ненадобностью.
– Выбросишь эту гадость? – Лицо скривилось, а Лис покорно смел кости вместе с прочей дрянью.
Мне неожиданно стало жаль этого темноволосого парнишку. Грязный, уставший, под глазами черные синяки. Недавно я бежала от ведьмы точно такой же замарашкой, и никто во всей Рустии не предложил обогреть меня или приютить.
Пусть хоть на его улице будет праздник.
– Лис, – окликнула я его. – Хочешь помыться? С обратной стороны двора калиток нет, щели в заборе заделаны. Тебя не найдут, а воды я принесу.
– Ты обо мне заботишься? – Его взгляд опять зацепился за запястье с браслетом. Я спешно убрала руки за спину.
– Ну а чего с тобой делать? Одежду возьми мою. Размер у нас примерно одинаковый.
Варрен едва не задохнулся от праведного возмущения. Но затем склонил подбородок в почтительном кивке – таким кивком слуги соглашаются с приказом хозяина – и снял старую рубаху через горло.
Худощавый-то какой. Все кости проглядывали сквозь бело-синюю кожу. Нет, отсюда он уйдет только тогда, когда пузо будет вываливаться за ремень. И не раньше, чем я зашью ему дыру на рубахе. А шить я не умею…
Он никогда отсюда не уйдет.
Почему-то на душе от этой мысли стало тепло. Наверное, подсознательно я всегда искала «своего человека». Вылизанный до чистоты Всемил на эту роль не подходил, ведь откуда он мог знать все лишения голодной жизни? Пока Всемила кормили с ложечки икрой, я ползала по буреломам, а Лис подворовывал у горожан.
– Долго пялиться будешь? – с неким смущением окрысился варрен.
Я возвела оскорбленный взор к небесам. Ну и где уважение к тому, кто предложил ночлег, пищу и последнюю пару штанов? Вот и твори добро.
Трижды я сбегала к колодцу с водой, после нагрела её чарами. Вода почти кипела, снизу поднимались стайки пузырьков. И пока варрен купался в кипятке, я решила побаловаться готовкой.
Разложила на столе травы, специи и толстенный кусок мяса, спихнула на пол пробравшегося в кухоньку Кота. Долго примерялась с ножом к говядине. Кот занимался тем же, вооружившись зубами и «незаметно» взбираясь по ноге хозяйки. Я зашипела от боли, он – от недосягаемости обеда. Пришлось разделить тушку пополам. Животное мурлыкало и пожирало доставшуюся ему часть с такой спешностью, словно я морила его голодом.
Задор
