молотила Вальдшнепа по спине, вынуждая его освободить обе руки. Ее план удался лишь отчасти. Сорвав с Соланж рубашку, сын Птицееда сжал девушке запястья, а очередную попытку позвать на помощь пресек своим неумелым поцелуем. Его губы встретились с ее губами. Плохо понимая, что именно надо делать, Вальдшнеп облизывал девичий рот, пробиваясь языком к зубам. Девушка под ним обмякла. Раскрасневшиеся от рыданий глаза уставились на пасмурное небо. Боль и страх сковали все ее существо. И даже когда Вальдшнеп отпустил ее руки, потянувшись к бюстгальтеру, она была не в состоянии что-либо предпринять. Не оконченный рисунок в блокноте, обещание подсобить папе с обедом, предстали перед ней в виде бесконечно далеких, эфемерных видений, мало чем связанных с реальностью.
– Что это ты тут вытворяешь?! – в ужасе заорала Гвоздика, появившись из ниоткуда. Мужество мгновенно покинуло Вальдшнепа, и он тут же отпрянул от девушки.
– À l’aide! À l’aide! – задыхаясь в плаче, умоляла Соланж.
Гвоздика подошла к сыну и схватив его за подбородок, прошипела: «Выродок». После подбежала к девушке, сняла с себя атласную накидку и, прижав Соланж к себе, как напуганного зверька, укутала ее. «T’en fais pas, ça ira11», – ласково зашептала она.
Вальдшнеп не нашел ничего лучше, кроме как сбежать.
– А ведь правду говорят, преступники всегда возвращаются на место преступления, – поля широкополой шляпы качнулись. Спустя столько лет они снова встретились в центре лабиринта.
– Здравствуй, мама, – Вальдшнеп, бледная тень своего отца, стоял спиной к Гвоздике.
– Люди делятся на два типа: тех, кто вьет гнезда и тех, кто их разоряет. Порой мне кажется, что ты лишь Минотавр, ожидающий здесь своего Тесея. Мир переживет еще ни одну мировую войну, а ты так и будешь стоять здесь и ждать, когда меч сверкнет перед глазами и появится возможность, наконец-то достойно умереть.
– Я просто не хочу делиться, – обратился к матери Вальдшнеп. Она увидела его слезы. – Он все у меня забрал, включая тебя. Я его первенец, а он ни во что меня не ставит. Каждое утро я просыпаюсь в надежде, что узнаю новость о его кончине. Он никогда не любил меня. За всякую ошибку я плачу в десятикратном размере. Зато Паше все сходит с рук.
– За свою жизнь твой отец любил только одну женщину. И это не я. Марина вот уже восемнадцать лет как мертва, но ее призрак незримо присутствует возле Аристарха. Павел – это все, что от нее осталось.
– Тогда зачем ему моя жена?!
– В капкан сестер Подгорных вы угодили оба. Тут некого винить.
4
Про таких как Зяблик обычно говорят nicht von dieser Welt12, что неудивительно, учитывая обстоятельства его появления на свет. Начать следует с того, что брак между Птицеедом и Гвоздикой трудно было назвать счастливым. Они прожили вместе около двадцати лет, а знакомы были и того
Не переживай, все будет хорошо! (фр.).
Не из этого мира (нем.).
