кольцо. Странно, оно никогда не соскальзывало с фаланги так легко.
Птицеед развелся с ней тремя месяцами позже. Он был несказанно щедр, обеспечив бывшую жену деньгами на всю оставшуюся жизнь. Таблоиды пестрели провокационными заголовками. Желтая пресса встала на сторону Гвоздики, назвав пришедшую ей на смену девушку «коварной интриганкой, позарившейся на чужое счастье». Но так продолжалось недолго.
– Общественное мнение, – рассуждал Птицеед. – Это пластилин, из которого можно слепить все, что угодно, – он вытер уголком платка, скатившуюся по щеке Фиалки слезу. – Вот увидишь, уже через неделю они заговорят по-другому.
Модельер не ошибся. После нескольких звонков и ценных подарков, редакторы двух крупных изданий, чьи статьи вызвали наибольший резонанс, развернули ситуацию на сто восемьдесят градусов. Гвоздика из жертвы превратилась в «получившую по заслугам». Чувства бывшей жены Птицееда мало заботили. Он предпринимал все от него зависящее, чтобы максимально сгладить обстановку и отвести внимание прессы от своей личной жизни.
Словно в наказание за имевшиеся за спиной прегрешения в скором времени произошло то, к чему он не был готов. Фиалка, не испытавшая в период беременности каких-либо проблем со здоровьем, умерла в больнице. Она расплатилась за рождение сына десятками непрожитых с Птицеедом лег. Его не было рядом с ней. Пока врачи боролись с обширным кровотечением, он под вспышки фотоаппаратов, выходил на подиум в сопровождении своих моделей. Ein Konig ohne Konigin14.
На том конце провода гудки. Мгновение спустя приходит смс-сообщение. Телефон падает у Птицееда из рук. Экран вдребезги. За кулисами царит привычная суета и никто не замечает, как хозяин вечера тихо исчезает к большому неудовольствию репортеров. От безысходности они вынуждены терроризировать вопросами Тарантула, который великодушно принял удар на себя. Он прекрасно знал, что Птицеед, подгоняя шофера, мчится к увядшей Фиалке. Гонка, в которой все обречены на поражение. Последних слов умирающей девушки никто, за исключением акушерок не услышал. Те были адресованы Птицееду, которого Фиалка увидела рядом с собой в предсмертном бреду: «Скоро стану совсем легкая, как пушинка».
Он похоронил ее на родине, за чертой небольшого городка, растянувшегося вдоль реки Эжвы. Менее чем за неделю избавился от всего, что напоминало ему об утрате. Родственники усопшей посчитали это кощунством, но он был непреклонен. Его глянцевая жизнь продолжала сверкать, притягивая к себе все новых и новых адептов стиля. Словно мотыльки, слетающиеся на свет уличного фонаря, разновозрастные франты и модницы искали общества Птицееда, желая стать частью того удивительного мира, кусочки которого разбросаны по витринам бутиков и страницам журналов с французскими названиями.
Сам он глубоко страдал, но делал все, чтобы саднящую рану от невосполнимой потери как можно скорее вытеснила рабочая рутина.
Младшего
Король без королевы (нем.).
