на костюм танцора танго, персонажа Валентино в фильме «Четыре всадника Апокалипсиса», судя по всему, являлись лос-анджелесским региональным вариантом, но сами по себе клеша были распространены повсеместно. В Канзас-Сити при проведении состязания на звание лучшего «кейкера» (юношу) и «флаппера» (девушку) жюри оценивало первого «по ширине его клеш, которые в том регионе достигали в окружности не меньше ярда, обшитые рядами желтых или голубых пуговиц в подражание матадорской тесьме»[294].
Finale hoppers отыскать в описаниях того времени куда сложнее. Пара источников применяет этот термин исключительно в адрес женщин: сценарий фильма, датированный 1923 г., содержит сцену, происходящую в нью-йоркском Нижнем Ист-Сайде, где участвуют cake eater и его партнерша по танцам – finale hopper, а газетная статья 1922 г. локализует это понятие в окрестностях Колумбийского университета, определяя его как «новое обозначение для ультрасовременных девушек… юных барышень, которые опережают современность на год или же, как минимум, полагают, будто они ныне делают то, что остальные представительницы их пола станут рано или поздно делать в будущем»[295]. Одна статья New York Times, где описание finale hopper соответствует тому, которое давал мой отец, датирована 1928 г., и в ней повествуется о том, что «некогда городские клерки и торговцы, собирающиеся оживленными компаниями, были известны среди местных как finale hoppers, но ныне обрели более подобающее определение «колледжских»[296]. Эта молодежь была знаменита тем, что породила моду на хождение без шляп, возникшую в районе Коламбии и пригородного кампуса Нью-Йоркского университета (каковой не следует путать с бóльшим и менее престижным заведением в Гринич-Виллидж, альма-матер моего отца). И хотя название это было редким для Нью-Йорка, внешний вид, связанный с ним, как и в предыдущем случае, был универсальным: в штате Миссисипи Уильям Фолкнер описывал университетских студентов без шляп, которые «взирали с чувством превосходства и яростью на городских парней, прикрывающих шляпами напомаженные волосы и носящих тесноватые пиджаки с чересчур широкими брюками»[297], а статья в Los Angeles Times, посвященная различным сортам «мужчин-флапперов», включает в себя тип «студента колледжа – бездельника, [который] презирает носящих шляпы [и чьи] штаны свисают так свободно, что трудно сказать, касаются ли они вообще ног того, на ком одеты»[298]. В статье также сообщается, что «cake eaters и „колледжские“ часто ходят в одни и те же танцевальные заведения», хотя «джазовые пиджаки» с завышенной талией среди них все же предпочтительнее, нежели свободно сидящая по британской моде одежда». Чего в статье нет, так это описания того, какие оркестры играли в танцевальных залах и какую музыку они исполняли. Не сказал мне этого и отец.
В этом и заключается одна из основных сложностей в разговоре о музыке эры джаза. Большинство поклонников и авторов чаще всего имеют дело с материалом, который остался интересным в более поздние времена, – в частности, хот-джазом[299], – игнорируя мейнстримных танцевальных аккомпаниаторов той эпохи. И хотя литература о 1920-х гг. насчитывает
Fred W. Edmiston,
Bertram Reinitz, “New York Faces a Hatless Fad”,
Уильям Фолкнер, “Святилище” //
“He Flapper Rivals Sister”,
