горячей рукой холодную медь дверной ручки. Рывком распахнула. В нос ударил привычный запах масляной краски и загрунтованных холстов.
Он спал, забравшись с головой под одеяло. Будто маленький мальчик, решивший спрятаться от дрожащих теней предрассветного утра. Лунный свет заливал знакомую до мелочей комнату.
Мариголь бросилась на кровать, ощутив знакомую мягкость перины.
– Рыцарь мой, ты остался таким же неженкой! – шепнула, зарывшись лицом в одеяло. И вдруг расхохоталась от счастья, от облегчения.
– Валентин… – обняла укутанное в одеяло тело. Накрыла его собой. Прижалась, дрожа и почувствовала, что плачет.
Он зашевелился. Мариголь рывком откинула одеяло с его головы…
И закричала. Она кричала, но не слышала своего крика. На нее уставились узкие глаза – щели, мелко затряслась безволосая голова, открылся вялый безгубый рот… и запах… запах… запах плесени!
– Ургол, ургол… – родилось клокотание в глубине горла зеленолицего существа.
Позже она могла вспомнить только ступени, мелькавшие перед глазами. Сбегая вниз, оступилась, упала, больно ударилась подбородком о нижнюю ступень, прикусила язык, и рот заполнил солено – сладкий вкус крови. На четвереньках вывалилась на улицу, слепо боднув головой тяжелую кованую дверь.
Ласточка странно посмотрела сверху вниз на свою хозяйку, тихонько заржала и натянула поводья. А Мариголь, сидя на коленях, не в силах подняться, обхватила голову руками, и тихонько завыла, раскачиваясь взад вперед, кусая до крови дрожащие губы.
Город оживал перед рассветом. Шевелился. Осветились узкие окна мерцающим пламенем свечей. И она видела, – из глубин комнат смотрят глаза – щели, кивают зеленоватые лица, поблескивают безволосые черепа.
– Ургол, ургол – шептал источающий смрад город. Город, который когда-то был городом людей.
Руки и ноги стали ватными, чужими и почти не слушались, когда она с трудом залезала в седло. И Ласточка, почуяв недоброе, сама пустилась с места в галоп, проскочила несколько кривых улочек, поскользнулась и чуть не упала на повороте.
Прочь отсюда, из этого Королевства, из этого мира! Прочь! – билось в голове у Мариголь.
Она долго скакала навстречу рассвету, то рыдая, то принимаясь истерично хохотать. И лишь почувствовав освежающий бриз океана, придержала кобылу, огляделась. Въехала на холм.
Солнце поднималось над океаном, окрашивая золотом ультрамарин волн. Девушка вдохнула полной грудью этот любимый с детства, дурманящий запах. Успокоившись, она, наконец, поняла, что делать дальше.
К западу от материка находился остров Миланг. В ранней юности она часто бывала там, навещая дальних родственников. На острове не было лесов, но на плодородной почве росли чудесные виноградники и а по склонам пологих гор спускались бесконечные оливковые рощи. Миланглкое вино и масло считались лучшими в Королевстве. Обласканный
