плаху, она коснулась перекладины лбом.
«Стой, назад!» – крикнул второй великан, схватив её за руку и подведя к первому: – «Вот братец, невеста твоя! А моя ещё не выросла».
«Как звать, красавица?» – спросил Данте, оглядывая стройную фигуру невесты.
«Пиккарда» – ответила та высоким певучим голосом.
Тут чертовки приволокли к виселице ещё одну высокую девицу в тёмно-зелёном платье; та отчаянно упиралась. Но сопротивляться было бесполезно, и она, приподняв край платья до щиколотки, перешагнула плаху, коснувшись перекладины лбом.
«Вот и твоя судьба!» – весело вскричал первый великан; схватив её за руку, подвёл ко второму: – «Как звать, красавица?»
«Нэлла» – ответила та глубоким грудным голосом, покраснев так, что было видно и сквозь маску. Джанни, сам залившийся краской, взял её за руку.
«Палачи!» – крикнул первый великан: – «Спускай на вершок!» и, взяв свою невесту за руку, направился на средину залы; вторая пара последовала за ними. Музыка загремела с новой силой, хоровод женихов и невест закружился сзади них пуще и веселее прежнего. Подняв глаза, Данте вдруг натолкнулся на испепеляющий взгляд Беатриче, которая, побледнев, уставилась на него; руки её дрожали.
Р. III.1 Екатерина Алексеевна Долгорукова (1712—1747 годы), невеста императора Петра II, несостоявшаяся императрица Екатерина III (хозяйка стада).
У Данте изображена, как Пиккарда, сестра Форезе (Ивана Долгорукова, фаворита Петра II). Красавица высокого роста, после «смерти» императора, была отправлена в ссылку со всей семьёй. Императрица Елизавета Петровна вернула её из ссылки и сделала фрейлиной. Хранила верность Петру II, живя в монастыре. В 1747 году была выдана замуж против её воли, вскоре умерла. Данте помещает её на Луне – нижней Сфере Небесного Рая.
Paradiso – Canto IV. Рай – Песня IV
Первое небо – Луна (продолжение)
Intra due cibi, distanti e moventi
d'un modo, prima si morria di fame,
che liberi omo l'un recasse ai denti; [3]
sì si starebbe un agno intra due brame
di fieri lupi, igualmente temendo;
sì si starebbe un cane intra due dame: [6]
per che, s'il mi tacea, me non riprendo,
da li miei dubbi d'un modo sospinto,
poi ch'era necessario, né commendo. [9]
Io mi tacea, ma il mio disir dipinto
m'era nel viso, e il dimandar con ello,
più caldo assai che per parlar distinto. [12]
Меж двух равно манящих яств, свободный
В их выборе к зубам бы не поднес
Ни одного и умер бы голодный; [3]
Так агнец медлил бы меж двух угроз
Прожорливых волков, равно страшимый;
Так медлил бы меж двух оленей пес. [6]
И то, что я молчал, равно томимый
Сомненьями, счесть ни добром, ни злом
Нельзя, раз это путь необходимый. [9]
Так я молчал; но на лице моем
Желанье, как и сам вопрос, сквозило
Жарчей, чем сказанное языком. [12]
Увидев испепеляющий взгляд Беатриче, Данте терзается сомнениями,
