Прожал спусковой крючок – раздался звонкий щелчок и глухой плотный звук выстрела, но пуля пролетела мимо. Взяв чуть-чуть правее, снова прожал крючок, и в этот раз верхняя часть бутылки разлетелась вдребезги, отчего Люций с удовольствием прошипел что-то под нос, после чего вновь прицелился и промахнулся все четыре оставшиеся раза.
– Ничего, скоро снова набьёшь руку, – похлопал его по плечу Леон. – Моя очередь.
Зарядив револьвер, Леон спустил курок, прицелился и методично тремя выстрелами разорвал алюминиевую бутылку «Балтика 0» на куски. Следующими тремя выстрелами продырявил яблоко.
– Знаешь, я больше по заградительному огню, – деловито выдал Люций, берясь за М1А1 «Томпсон».
Выставив автоматический режим, Люций внимательно прицелился и довольно успешно всадил несколько очередей в несчастные банки, снеся несколько штук. Довольный своим успехом, он вынудил Леона ещё минут пятнадцать побаловаться с лёгким вооружением. Затем они перешли на стрелы, болты, резиновые пули и боевые патроны в конце. Взрослые мужчины порой всё те же дети независимо от возраста, мировоззрения и жизненного опыта. Постепенно, с каждым выпущенным снарядом, с каждой стрелой, пробившей яблоко, с каждой пулей, разорвавшей под двухстами пятьюдесятью джоулями алюминиевую бутылку, они всё дальше углублялись в своё прошлое, в воздушно-туманные, словно сонный облачный Альбион, воспоминания, когда они были детьми в приюте Мариябронн.
Глава 6
Что было, то прошло,
Но память помнит.
Северный ветер.
– Iterum![10]
Спокойный педантичный голос Мейстера разносится по пышному саду Мариябронна. Окружённый пожелтевшими и местами позеленевшими каменными заборами, насчитывающими более трёхсот лет своей нерушимой службы, сад монастыря явился в самом расцвете своей красоты, украшенный статуей пророка Иезекиила, держащего в руках кнут и зеркальце, стоя под кронами столетних дубов напротив таинственной колесницы, описанной в его видениях.
– Iterum! – повторяет Мейстер.
Леон, будучи мальчишкой лет пятнадцати, усердно повторяет одно и то же движение: достаёт из колчана стрелу, поднимает опущенный лук, натягивается тетиву и запускает в мишень свистящую «молнию» с наконечником.
– Bene, Леон. Iterum!
Руки Леона изнывали от постоянного натягивания тетивы, а пальцы уже имели протёртые углубления в коже, начинающие кровоточить, но процесс не останавливался. Стрела должна попасть точно в сердце мишени, и чем хуже себя чувствует Леон, тем лучше и быстрее он должен стрелять. Пот скатывался с его лба, затекая под хлопковую бежевую рубашку без воротника, а на подмышках и на спине выступили мокрые пятна. Мгновение, и стрела со свистом врезается точно в середину мишени, выставленной на небольшом вкопанном столбе.
– Gut. Begib dich
Ещё раз (лат.).
