нашла меланхолия. Он так привык к Саше и не мог свыкнуться с мыслью, что скоро его нотации опять некому будет слушать.
– Твоим родителям надо спасибо сказать, – начал издалека полковник. – Такого сына вырастили. На месте твоего командира я бы тебе грамоту с благодарностью дал…
– Он мне дал, – ответил Саша.
– Но одной грамоты мало, – продолжал Груздев. – Надо бы тебе в институт. Знаешь, свои способности надо ценить. В Военную бы академию тебе… Ты же понимаешь, насколько важна сильная армия… Без многого можно обойтись, но без армии нет государства.
Груздев решил, что упор надо сделать на патриотические чувства.
– Хотел бы ты продолжить службу на границе? – спросил он в лоб. – Ты уже многое сделал, а так… Все нарушители трепетали бы.
Клячин считал себя не меньшим патриотом, чем Груздев. Он намеревался поговорить с Сашей на ту же тему, но потом подумал, что жизни на чемоданах и постоянных мотаний по гарнизонам он бы и врагу не пожелал. Сам он мечтал выйти в отставку и уехать в Краснодарский край, пока тамошняя многочисленная родня совсем не позабыла о его существовании.
Тарле долго переминался с ноги на ногу, не решаясь вмешаться в разговор. Но его грустное лицо не осталось без внимания.
– Чего тебе? – строго спросил Груздев.
Этот парень до сих пор был у него под подозрением. Будь бы его, Груздева, воля, он бы допросил его, как следует, забрал все бумаги на непонятном языке и выдворил бы без права въезда. Такие «студентики» вызывали у него особое подозрение, «ведь большинство людей и не подумают, что за безобидной внешностью может скрываться шпион».
– Пожалуйста, возьмите его.
Едва не плача, Тарле протянул Саше ежа.
– Я не знаю, как я могу ему помочь, – расчувствовался студент. – Я должен скоро уехать, а он…
Полковник смотрел на Тарле с нескрываемой враждебностью. «Мы тут о серьезных вещах толкуем, а он со зверьем своим лезет». Кулаки Груздева сжимались по привычке, как всегда, когда к нему лезли со всякой «ерундой». Ерунда эта объединяла множество явлений штатской жизни, как он считал, совершенно бесполезных. Уборка в квартире, приготовление пищи, глажка одежды, секция бальных танцев для внука, содержание домашних животных – все это подпадало под определение «ерунда». Без некоторой ерунды все же нельзя было обойтись, и она ложилась на плечи полковничьей жены.
– Хорошо, – все, что сказал Саша, приняв ежа.
Полковник отвернулся, чтоб не видеть всей этой «сопливой ерунды».
– Ну, так что? – вернулся к важному Груздев, когда Тарле ушел.
Саша прекрасно понял, о чем речь, но решил притвориться «тупой макарониной», как бы сказал Груздев. В полковничьем лексиконе было великое множество самых разных макарон, и все имели хоть одну отрицательную черту. Обычные макароны, которые жена подавала ему после занятий «ерундой»
