никак не могут забыть о том, что Наполеон когда-то сжег их любимый город.
«Раз уж коронный прием головой на нем испробовать не получится. Все ж иностранец, а международные скандалы – это уже совсем не ерунда. Но вот припугнуть молодчика не помешает. Пусть знает наших!» Примерно в таком духе размышлял Груздев.
– Домашние твои не будут против зверюшки?
Не дожидаясь Сашиного ответа, Груздев продолжил:
– С родственниками сложно бывает. Можешь пожить у меня вместе с ним…
Помимо полковника и его жены, на их совместных пятидесяти квадратных метрах уживались сын, невестка и внук. Груздев быстро смекнул, что часть семейства можно спровадить на дачу. Все же гораздо приятнее иметь рядом человека, готового выслушать напутственные речи, с которым можно поговорить не о «ерунде».
– А весной пойдешь в институт, – фантазировал Груздев. – Военные специальности и в мирное время нужны.
– Я подумаю, – сказал Саша.
К его счастью, овчарки уже все обнюхали. Ничего, конечно, не нашли. Саперы уже заранее знали, что не найдут, потому и не спешили. Та женщина с паспортом после своего заявления сама призналась, что только «бомба» поможет ей догнать поезд, спасти остатки багажа от расхищения и успеть на свадьбу сына. Она сильно удивилась, когда люди в погонах стали составлять протокол. Вполне вероятно, что так доблестные полицейские уберегли молодую пару от развода.
У пенсионерки, совмещавшей должности кассира и начальника вокзала, не было никакого желания глазеть на поезд. Ее ждали более интересные дела. Уже несколько месяцев она с соседками обсуждала дачницу, купившую в Новом Мире домик, да вместо такой нужной картошки засадившую свой участок цветами. Подобное поведение дачницы виделось из ряда вон выходящим. Другие дачники пусть и баловались цветочками, но не до такой степени, чтобы перестать высаживать картошку. Эта тема оказалась неисчерпаемой. В конце концов, не все же время смотреть телевизор и судачить о заговорщической политике «Империи Зла». Вслед за «телевизором» они находили эту метафору подходящей для обозначения страны, находящейся где-то далеко за каким-то океаном. И, конечно, женщины были уверены, что такое меткое название могло иметь только отечественное происхождение.
Вот от таких важных вещей отвлекли кассиршу известия о том, что на ее вокзале какие-то пассажиры, которых там быть не должно до самой весны, «распоряжаются как хозяева и даже сломали замок». Подобных вольностей женщина стерпеть не могла. Деловито осмотрев снесенную ветром кровлю туалета и сбитый замок, она принялась искать крайних, как часто бывает в случаях, когда подозреваемых слишком много и найти виновного затруднительно. Первым, кто попался на ее, пути был «подозрительный» десятилетний мальчик. Он стоял у самой двери со сломанным замком и даже «с подозрительным видом» на замок смотрел, «даже как бы улыбался при этом».
Кассирша никогда не читала воспоминаний русского путешественника с псевдонимом «Н», который в середине девятнадцатого века
