исполнительными, такими же правильными, как и он сам, и чтобы начальство было и им, и остальными довольно.
Но, соответствуя, таким образом, сам всегда и требованиям, и веяниям, уже тогда начал Толя замечать, что далеко не все люди столь же прилежно, как и он, стремятся к аккуратности и исполнительности, а многие – так даже, страшно подумать, и недолюбливают начальство, и вовсе не стараются всеми силами заслужить его любовь. Такие люди Ковыляеву совсем не нравились, и казались они ему глупыми, недальновидными, нерасчетливыми, или даже просто обнаглевшими от сытости, зажравшимися, не видавшими настоящей жизни людьми.
На третьем курсе Толя женился на своей однокурснице – такой же правильной, простой деревенской девушке, такой же правильной, как и он сам. Звали ее так же, как и его младшую сестру, – Таня, и была она – настоящей русской красавицей, со светлыми волосами, голубыми, как небо, глазами, мягким, округлым лицом. И вся она была такая вот округлая, мягкая и добрая, и непонятно было, как вообще могла оказаться такая девушка среди не страдающих от излишеств культуры и воспитания будущих нефтяников и газовиков. И все завидовали Толе, какая удавалась ему семья, какая удавалась – жизнь. И еще в институте родился у них с Таней первый сын – Алексей.
Распределили Ковыляева туда, куда только и могли распределить из «уфимки»: в самую далекую, глухую, суровую и холодную дыру – на север острова Сахалин. Промыслы Сахалина были запущены в разработку еще в начале 20-го века и давно не числились в приоритетах. Сахалинское «объединение» представляло собою зрелище жалкое: добываемого сырья, по сравнению с Западной Сибирью, просто слезы, горько пьющее от безделья, дичающие вдали от большой земли население.
А сам Толя спиртное вовсе не переносил: оно затуманивало мозг и мешало всегда четко контролировать ситуацию, что для аккуратного и прилежного человека было совершенно недопустимо.
Но трудности и здесь не испугали его, он не стал выспаривать себе лучшей судьбы, а отправился в гиблый край с верной женой и маленьким Алешей на руках, твердо веря, что это – его путь к успеху.
На Сахалине Ковыляев проработал семнадцать лет. Начинал совсем рядовым, почти рабочим – мастером подземного ремонта скважин в маленьком сахалинском поселке, впоследствии и вовсе расселенном по причине полной выработки близлежащих промыслов. И жили они в этом поселке еще хуже, чем в родной Ковыляевке: втроем, в маленькой комнате, в рабочем бараке.
Однако и тут активность в нерабочее время и стремление заслужить любовь начальства сделали для него свое дело. Анатолий вступил в партию и не жалел сил для проведения в жизнь прогрессивных идей и светлых намерений. Выделявшейся среди простых сахалинских нефтяников интеллигентностью и живым умом, Ковыляев, как никто другой, был и здесь очень внимателен к любому начальству и очень ретив в исполнении
