чего бережно подняли свою необычную находку на руки. Одна сестрица уступила ценную ношу другой, и та прижала замёрзшее, обессилевшее дитя к своей мягкой груди, сокрытой за толстым слоем утеплённого одеяния.
– Вижу. Уж больно уши для человека у неё длинные, – межкровница изумлённо смотрела, как девочка, которую она ошибочно сочла мертвой, шевелилась и пыталась закутаться в одежды той, что взяла её на руки.
Накидка слетела с плеч, охотница укрыла ею маленькую страдалицу, ныне больше похожую на куклу, нежели на живое существо, укутала, пропустив полотно под руками своей сестры, и тяжко вздохнула.
– Что эльфы забыли в здешних краях? – не унималась она, с любопытством разглядывая нежданный дар.
Ветер лохматил её серые, сотканные из лунного света волосы. Они не были седыми, однако особой яркостью похвастаться не могли.
– Где её родичи?
Охотница, прижимающая девчонку к груди, безмолвно кивнула в сторону узкой тропы, ведущей к деревне. Она была права: им следовало поторопиться, если они хотели в скором времени узнать ответы на все интересующие их вопросы.
Жаркие ботинки из кожи, меха и пуха зашуршали по насыпи из золотистых иголок и омертвевшей травы.
– Знаешь, меня это интересует в последнюю очередь, – горько сказала охотница, взвалившая бремя ответственности на себя. – Не ведаю, мертвы они или нет, но знаю точно, что искать их бессмысленно.
– Почему ты предположила, что родители её к Богам отправились? – спохватилась вторая, с неподдельным интересом разглядывая сонное девичье лицо, кажущееся невзрачным в складках тёплого плаща.
– А ты погляди, – межкровница окинула взглядом коричневые, отливающие спелостью каштанов и шишек волосы девочки. – Уши остры, да на эльфийку она не похожа. Стало быть, помесь.
Под ногой надсадно заскулила замшелая ветвь. С треском она прогнулась и разломилась под весом коренастой девы, чья поступь была величава и осторожна, но за версту разила неприкрытым волнением при каждом шаге. Кабанчика, пойманного на охоте, она была вынуждена отдать своей подруге, которая и без того несла в плетёном туеске, на кожаных ремнях болтающемся за спиной, кору, иссушенные коренья и целебные травы, что уцелели после первых заморозков.
Добротное ружьё, покрытое коркой запёкшейся крови, удобно повисло на плече охотницы, прижавшей брошенное дитя к своей груди.
– А ты знаешь, что с такими делали и продолжают делать, – с грустью добавила она и окинула смертельно уставшую девочку ласковым взглядом.
Возможно, при иных обстоятельствах межкровницы с удовольствием полакомились бы молодой плотью, обглодали бы хрупкие косточки, ибо в изгнании этакие зверства не считались чем-то зазорным и никак не порицались. Однако история происхождения, до боли напоминавшая истории всех из Межкровных Общин, отозвалась в сердце пронзительным откликом.
– Погоди. Может, из неё соки выпили, –
