на Остромысла, сидевшего сбоку на скамье свидетелей. – Чтобы сосунок меня судил за то, что он умишком своим не поймет никогда? Да и ты только перед людьми острый мыслью, а на деле – такой же дурелом, как отец.
– Моего суда тебе на остаток жизни хватит, старик, – жестко оборвал его Аяр. – Отвечай, когда спрашивают: ты обманом заманил к себе Райнарову жену Ладу? Чтобы коварно и жестоко убить! Говори, старик! В твоей избе нашли её украшение. Будешь отпираться?
Сородичи Скорпуня загудели за его спиной, затопали ногами: «Подбросили-подбросили! Лживый суд!» Аяр поднял руку, дружинники грохнули оружием в пол, чтобы остальных утихомирить. На подносе перед ним лежал богато украшенным накосник, на котором всё еще оставались длинные женские волосы. Верно, с силой его с девицы сорвали, когда косу на кулак наматывали. Мать Ладушки увидела его со своего места и заголосила: «Её, её накосник! Бедное моё дитя, за что же с ней, молодой, красивой так?!» Соловейка, сидевшая рядом, ласково погладила её по плечу, огромными глазами смотря то на Аяра, то на старика перед ним. Люд сзади притих, а материнские крики не перебивали старческого скрежета.
– Чего мне отпираться? Я ночным вором не хожу по чужим избам. Раз до княжеского суда дорос – суди, старший княжич. А с богами дозволь говорить тем, кто не глух. Будь я убийцей, разве отпустил бы твою любопытную сестру? Она сама ко мне хитрой лисой явилась вынюхивать.
Аяр почувствовал, как у него немеет челюсть и сжимается горло от одной только мысли, что безумный старик мог убить Соловейку. Ладони сами собой сжали круглые набалдашники княжеского кресла.
–– У честного человека нечего «вынюхивать». О чем это ты тут разговор ведешь, а? Сестрицу мою Соловейку ты лишь потому до смерти не зарезал, что гнева княжеского испугался. Но даже при этом дерзость твоя границ не имеет – всё одно порезал девицу, мало что не убил! – громогласно сказал Аяр, голос его, как отцовский, разлетелся по княжеской палате.
Дружина тут же заставила Соловейку встать перед судом и всем честным примолкшим людом. Она растерянно поёжилась и глянула на Аяра, будто прося её отпустить. Ему и самому хотелось бы спрятать её и никому не показывать. В любом случае, точно не этой чужой, злобной толпе. Скорпуньские мужики загомонили: «Совсем не следит князь за девками своими, ишь чего! Ходят! Смотрят чего им невелено!». Аяр мрачным взглядом окинул толпу, но суд есть суд, делать нечего. Пришлось велеть Соловейке оголить руку и всем показать покрасневший, рыхлый и кривой порез на руке. Ниже, у запястья – синие пятна от пальцев. Мужики захмыкали себе в бороды. Князь Остромысл, обхватив подбородок ладонью, хмуро смотрел на Соловейку из-под бровей.
–– Говори теперь, девица Соловейка, зачем ты в селище жрецово пошла? – с трудом сохраняя спокойный ровный тон, сказал Аяр.
Соловейка еще сильнее сжалась, потирая руку ниже пореза.
–– Хотела подружку свою Ладушку поискать. Думала, может, дружба наша приведёт меня к ней…
–– И что же тебе сказал старик Скорпунь, когда схватил?
––
