Стало вдруг тоскливо и горько. Тоскливо от того, что она останется тут совсем одна, и горько от того, что плакать из-за этого не захотелось.
***
Не вовремя решил помереть кутумский правитель. Остромысл не успевал продохнуть от напастей на княжьем холме, а теперь еще нужно решать, кого от своего стола в дальнюю землю отправить. Да побыстрее, пока ушлые соседи первыми на неё не примостились.
Из четырёх сыновей князя только двое были готовы княжить. По-разному и разной рукой, но готовы. После суда над жрецами люд городища, наконец, признал в Аяре сильного, справедливого правителя. Его и женить уже давно пора бы, да невесты подходящей князь всё сыскать не мог. Да и место ли ему, старшему наследнику, в далёкой кутумской земле? Не за этим Остромысл его княжескую руку укреплял судилищем. А ведь он бы и сам мог свернуть шею зарвавшемуся старику, завершая отцовское дело. И сделал бы это без трепета и жалости. Скольких он на самом деле успел убить?.. По плечам князя пробегала неприятная дрожь, когда он думал, что было бы, реши жрец принести еще одну жертву прямо на его глазах? Успел бы он перехватить его руку до того, как Соловейка умерла?.. Князь сердито сжимал челюсти, но злиться было не на кого, он сам её подставил под кривой ритуальный нож. И спасти бы не успел. Нельзя с неё глаз спускать…
Корьян дальновидный и самоуверенный, мог бы прибрать к рукам чужое городище. Он бы и в Ольхове с радостью сидел, но родился вторым. Корьян и сам это понимал, потому после получения вести из Кутума был напряженным и мрачным. Острый кадык у него угрожающе двигался каждый раз, когда княжич сглатывал.
Когда с судом было покончено, Остромысл собрал всех сыновей в княжьей палате. Присмиревшие старосты главных родов всё так же сидели вдоль стен и молчали, готовые принять любую волю. Княжичи тоже молчали, пока отец раздумывал.
–– Не помышлял я, что это случится так быстро. Но боги сами решили распорядиться жизнью кутумского правители. Нам же остались земные дела. И мы не должны о них забывать. Кутумье окружено злыми соседями и ему нужна твёрдая рука. По сему я решил, что моей правой рукой в Кутуме сядем мой второй сын Корьян. Счастливый брак с кутумской княжной скрепит нашу дружбу.
Корьян встал, дёрнув челюстью, и стоял прямой, как копьё, не думая поклониться родителю за оказанную честь. Глаза его пылали неповиновением.
–– С чего же мне отдана такая честь, князь-батюшка? – голос его звенел от ярости. – Разве нет у тебя старшего более разумного и достойного сына? Да еще и холостого. Негоже младшему вперёд старшего брата лезть.
Остромысл нахмурился, откинувшись на спинку кресла и окинул взглядом второго сына.
–– Аяр – старший княжич и наследник, – сказал князь таким тоном, будто Корьян был малолетним дураком. – Он останется в Ольхове. А ты поедешь исполнять мою волю в Кутум. Будешь там устанавливать свои порядки, разве не к этому твоё сердце лежит?
Корьяну бы повинно опустить голову и согласиться, но он еще выше вздёрнул подбородок и отказался.
