остановилась. Неся ботинки в руках, они спустились вниз и, никем не замеченные, выскользнули за задний двор. Сколько раз она уже так сбегала из терема… Журавелька дрожала, прижимая руки к груди, постоянно оглядываясь, но Соловейка подталкивала её к деревянным сараям, туда, где были выкопаны несколько погребов. В крышке одного из них действительно была большая трещина. Журавелька упала грудью на неё и ничего не смогла сказать, только разрыдалась. Соловейка, покачав головой, отошла в сторону, чтобы не подслушивать, но мысленно сестрицу поторопила – вдруг кого-то тоже принесёт сюда княжича проверить.
На дворе было действительно еще очень тихо. Из княжеской гридницы раздавались негромкие голоса, но огня еще не зажигали. Костры горели только у забора и запертых ворот. Они будто растворялись в посеревшем утре, бросая мягкие оранжевые отблески на только что выпавший, тонкий снег. Он еще не лег плотным зимним одеялом и днём иной раз подтаивал. Соловейка зябко поёжилась, укладывая косу за пазуху, и плотнее завернулась в полушубок, пройдясь вдоль задней стены сарая.
Вдруг скрипнула задняя дверь, а за ней и крыльцо. Соловейка выглянула из-за угла и мгновенно замерла. Князь Остромысл вышел во двор в одной рубахе, босой прошелся с деревянным ведром по двору к бочке с водой, которая стояла у самого угла сарая. Она испугалась, вокруг неё воздух будто превратился в сухой и жаркий, захотелось даже распахнуться, набрать снега в ладони и прижать его к лицу. Но потом она вспомнила о Журавельке, вдруг князь услышит её рыдания и слова? Тогда никому несдобровать! Корьян будет сидеть в погребе до весны, сестрицу бросят в соседний погреб, а уж что с ней самой может быть?! Даже думать страшно! Перед глазами тут же встал образ рассерженного князя. Как он был сердит на всех них! Как он жестоко бросил Журавельке, что та может стать наложницей… наложницей Корьяна! По спине до сих пор пробегали мурашки. Тот сердитый князь совсем не был похож на князя, который смеялся с ней на реке, который спас её в лесу от черной чащи. Который так нежно её поцеловал…
Но если он узнает, что они все его воли ослушались – всем будет не до поцелуев. Соловейка пробежалась вдоль сарая назад, услышав, как Журавелька говорит, совсем не таясь. Ну зачем же так громко?! Она на неё шикнула, но сестрица даже не обернулась. Тогда Соловейка в ужасе побежала назад, чтобы хоть как-то отвлечь князя. Что ей сделать? Заговорить с ним? Да так громко, чтобы и Журавелька, и Корьян услышали и притаились? Страшно! Но нельзя подставить сестрицу! Нельзя быть такой трусливой. Ведь она раз уже подставила под тяжелую отцовскую руку ни в чем не повинную Малку. Девочка так плакала… И теперь, вместо того, чтобы носить чашки в тёплом княжьем тереме, полощет горы белья в ледяной воде, да таскает навоз в тяжеленных вёдрах.
Отбросив сомнения, Соловейка, выскочила из-за угла сарая, еще не зная, что скажет князю. В это же мгновение князь Остромысл опрокинул на себя ведро ледяной воды. Соловейка от удивления взвизгнула. В такой холод обливаться?!
Князь обернулся, уставившись на неё тёмными внимательными глазами, но в них
