ног, но отец так и не сжалился.
Каждый раз, когда Аяр вспоминал о последнем разговоре, не мог сдержать внутренней дрожи. Корьян всегда был упрямый и спесивый, но Аяр и подумать не мог, что он сможет пойти против отцовской воли. Так отчаянно и смело кричать ему о любви, на которую ему никто не давал разрешения, и держать Журавельку за руку, несмотря ни на что. Его брат вырос и стал смелым мужем. Аяр хмуро думал, что будет, если и ему придётся вот так стоять перед отцом, держа за руку Соловейку?.. Аяр чувствовал, что теперь его с братом связывала еще одна тонкая, невидимая нить. Ему хотелось поговорить с ним, рассказать. Сказать, что он, наконец, понял, о чем Корьян говорил, когда бросил ему в лицо, что у него тоже есть повод остаться…
Собравшись с мыслями, Аяр снова ранним утром пошел к погребу. Корьян ни с кем не разговаривал и ничего не просил, но в последние дни принимал еду. Все посчитали это хорошим знаком. Значит, смирил буйный нрав своевольный княжич. Аяр отпер замок и отбросил в сторону крышку. Заросший тёмной бородой, осунувшийся Корьян медленно поднял на него голову и прищурился на свет с непривычки. Он сидел в шубе, которую князь дозволил принести, чтобы тот не околел раньше, чем его простят и повторно поставят пред отцовы глаза. Брат ничего не говорил, только смотрел, и взгляд его пылал. Аяр понял, что Корьян ни с чем не смирился, вряд ли он от своего отступится. Уважение к брату, смешанное с беспокойством за него, залило старшего княжича горячей волной.
–– Корьян, как же теперь быть с этим?
–– Почем мне знать, как вам быть, – болезненно-хрипло отозвался Корьян, подавив кашель.
Аяр замолчал. Ему хотелось спросить брата совсем о другом. О том, как он понял, что влюблён. Как она поняла, что тоже влюблена? Как он понял, что готов с нею пойти даже против отца. И куда он пойдёт, если отец не смягчиться?.. Аяр хотел надеяться, что отец примет выбор второго сына, чтобы потом принять и его выбор. Но сомнение сидело внутри острой занозой, тревожило и не давало спать.
–– Есть простое решение: можешь поехать в Кутум сам, – простуженным голосом прохрипел Корьян. Глаза его сверкнули из темноты. – Ты ведь такой благоразумным, тебе без разницы, где под одеялом пыхтеть.
–– Ты!..
Аяр как будто глотнул жара из очага, он опалил горло и огнём прокатился по всем жилам. Дышать стало нечем. Что брат хотел сказать?! Корьян не то закашлялся, не то засмеялся, опустив голову.
–– Зачем ты пришел сюда, Аяр? Хочешь уговорить меня отказаться от всего и принять уготованное родителем? А сам-то ты как хотел бы «быть с этим»? Предать всё за отцово одобрение? Ну да, тебе всегда хотелось быть самым лучшим сыном. А если б он вторую – твою – бросил бы себе под ноги? Вот ты следующей ночью не за хер хватайся, а думы пораскинь свои: как мне быть? Потом придёшь и расскажешь.
–– Да что ты можешь знать об этом? – гневно вскрикнул Аяр.
–– Да всё! – резко и зло крикнул Корьян. – Это ты только за хер держишься, скоро до яиц сотрёшь.
Одним
