которых я послал за ним, отбили его в схватке, но дело могло принять дурной оборот, поскольку они были слишком малочисленны. Я выехал им навстречу.
– А! Так вот почему его окружали вооруженные люди с факелами… И вы стремительно шли под проливным дождем.
Жоффрей де Пейрак улыбнулся и искоса с интересом взглянул на нее, но никак не прокомментировал эту странную реплику.
– Да, – подтвердил он, – я появился как раз вовремя. Опять была решающая погоня, в которой мы могли погибнуть. Я оставил вас, когда вы были при смерти, но молодые женщины ухаживали за вами.
Неужели она действительно была призраком, когда увидела его в ночи и коснулась, желая поцеловать?
Оба младенца уже закрыли глаза и были теперь всего лишь двумя крохотными милыми существами, излучавшими покой и счастье оттого, что живы.
Она наклонила голову, повернулась и коснулась губами руки Жоффрея. Тепло этой поддерживавшей ее смуглой руки, нервных пальцев, сжимавших ее с такой трогательной заботой, усиливало чувство нежности, которое она испытывала, когда забывала обо всем, прижавшись к его плечу.
И не ее немощность была тому виной. Отныне она могла позволить себе слабость, раз он рядом. Присев на кровать, он обволакивал ее своей силой, которая никогда еще не была такой незыблемой, и стойкостью, закаленной в испытаниях и тяготах жизни, проходившей в борьбе. Теперь ее силой был он, и ей не надо было больше бороться.
Это было чудесное мгновение. Мгновение, возрождавшее забытое, но не пропавшее чувство, как в ту пору, когда рядом друг с другом они любовались своим первенцем в маленьком замке Беарн у подножия Пиренеев в далекой Франции.
Она тогда и представить не могла то, что уготовлено им обоим, неведомые дороги, предначертанные судьбой. Судьбой, о которой с трепетом и восхищением поведал ей Верховный евнух Осман Ферраджи:
«Судьбам вашим суждено вновь соединиться… Звезды рассказали мне самую странную историю любви между этим мужчиной и тобой… Он не такой, как другие… человек будущего».
И иной голос произнес:
«Нет, не сейчас, он должен оставаться в мире живых…»
«Мы ничего не знаем, – подумала она. – Мы считаем себя хозяевами своей жизни. Нам кажется, что это мы управляем своей судьбой. Но у каждого удара набата судьбы свое значение на небесах».
– Теперь я знаю, что чуть не умерла, – сказала она ему, когда он пришел в следующий раз. – Ведь у меня перед глазами прошла вся моя жизнь, а говорят, что такое случается в минуту смерти. Мне чудилось, что я в Алжире. Но самое ужасное было то, что, будучи пленницей Мулая Исмаила, я вдруг поняла, что еще не нашла вас. И испытала горькое разочарование.
Он ласково провел пальцем по ее лицу. В уголках его глаз читалась ирония.
– Теперь я понимаю, почему в бреду вы заговорили по-арабски. И вы постоянно призывали Колена Патюреля – «короля рабов».
– Но нужно было, чтобы он помог мне бежать из гарема, мне
