сначала выразила к предмету отношение отрицательное в целом («я никогда не скажу, что цензура нужна!»), но при этом уточнила, что имеет его в виду только лишь как явление, которое раньше «толковалось очень расширительно», а также – что необходима самоцензура; второй тоже убеждён в недопустимости цензуры, по его словам, – политической, хотя вместе с тем утверждал, что для общества очень нужна сегодня так называемая моральная цензура, – это когда овладевают умением себя постоянно сдерживать, не выражать словами или внешним поведением ничего «лишнего»; – причём журналист настаивал даже на том, чтобы эта последняя вводилась немедленно. – Как видим, формулировки индивидуальных позиций – не оппонирующие: у обоих «против» и «за», как суждения, одинаковы. – И что же? Разговор, хотя и был жарким, но он не выявил необходимости продолжать его. Другими словами, пришли к тому, от чего шли и что уже давно имеет место в неполноте и в зыбкости положений действующего российского законодательства. Да ещё в несовершенных воззрениях участников спора.
Впрочем, иначе и быть не могло.
Тема звучала бы совершенно иначе, если бы рассуждали о сути. Можно без ошибки сделать вывод: у Волчек точка зрения «выношена» с учётом прошлой «беды», а также с учётом того, что цензура в жандармированной оболочке может исходить исключительно от власти и ниоткуда больше. У Минкина своя оплошность; – из его требования проглядывало отчаяние перед «плодами», которые общество получает как не наученное разумно пользоваться свободой.
Что же касается «необходимого», как бы уже всеми «востребованного» права на самоцензуру и цензуру моральную, то, как нетрудно заметить, они выражают всего лишь ту самую формулу всеобщего умолчания, но только – в оттенке силовой навязанности! И – само по себе их введение было бы категорически невозможно, так как нельзя урегулировать публичным правом той огромной массы человеческих и общественных отношений и потребностей, где властвует право естественное. – Безусловно, будь оппоненты знакомы с принципами не традиционных, а более раскованных истолкований запретного и дозволенного, их мнениям не нужно было бы искусственно придавать различительного характера, и сама собой отпала бы даже охота заводить спор перед широкой сопереживающей аудиторией.
Надо ли теперь подчёркивать, как необходимо лояльное отношение к цензуре – «по справедливости»? Так ли она страшна, и надо ли её бояться? Ведь место ей не где-то в зауженном частном обиходе, а повсюду, куда проникает интерес человека. Она – составляющая нас, общества.113
Этого не могут не учитывать и СМИ. Их ориентирование на запрет цензуры, предусмотренный законом, конечно, является обязательным, но при этом следовало бы помнить, что в законе закреплено сдерживание главным образом такого запретительства, где интерес выдвигается по преимуществу в чиновничьем истолковании, вследствие чего ополитизированное в нём почти всегда идёт рядом
Что дело обстоит именно таким образом, говорит и следующий факт: до принятия основного закона в России новейшего периода не существовало и конституционной нормы о всеобщем запрете цензуры (ещё в восьмидесятые годы в СССР имела место её отмена [в её коммунистическом, «старом» виде], а – не запрещение); «будто бы» обходились установкой из теперешнего закона о СМИ, но и то – не после его ввода в действие, а уже с августа 1991-го года, значит, ещё при действовавшем тогда советском законе «О печати и других средствах массовой информации», – то есть, выходило, что в стране цензурой можно было в тот период совершенно «в законе» «пользоваться» («разрешено всё, что не запрещено»!) в общей сложности более двух лет.
Но то ведь какие были бурлящие годы!
Cоздавалось впечатление, что за шумными разговорами о свободе слова и гласности было тогда вроде как «не до того». И что ещё удивительнее, – какого-либо особенного вреда ни государство, ни общество при этом не испытали, и по такому серьёзному поводу нигде не возникало даже сколько-нибудь ощутимой тревожности.
По крайней мере больше и возбуждённее рассуждали в то время не о цензуре и о таящихся в ней угрозах, а о другом, что было связано только с необходимостью иметь независимые статусы для СМИ.
