законом о СМИ и другими специальными законами, а также и самой конституцией (ч.3 ст.56), где сказано:
Не подлежат ограничению права и свободы, предусмотренные статьями 20, 21, 23 (часть 1), 24, 28, 34 (часть 1), 40 (часть 1), 46-54 Конституции Российской Федерации.
Статья 29-я в данном перечислении не приводится. Вроде как походя массовая информация лишена теперь не чего-то в ней малозначительного, а свободы – в её безмерной неограничиваемости. Да, похоже, и после гарантии тут должен быть поставлен большой знак вопроса.
Теперь следование ч.5 ст.29 должно выражаться уже как игнорирование заложенного в ней же ограничителя. После чего массовая информация действительно обретает полную свободу, и, конечно, заодно с прочим, что ей может мешать, надо отбросить и товарность; но в таком случае устраняется и форма, что есть полное обезличение предмета, сущего.
В правовом смысле дело в общем к тому и свелось. Взятый вне своей формы, обезличенный предмет легче всего представить свободным ото всего. Это та самая обманчивость «обещания», скрытая за формой. Вроде бы хотели чего-то устойчивого, стабильного, свободного, – вот его и получили. Но из такого специфического товара как массовая информация оно (устойчивое, «благополучное») не может быть «изъято» и преподнесено неограниченному кругу, поскольку является субстанциальным. – Это – «чистая» информация или информация вообще. Разумеется, и на неё нашлась бы управа: субстанциальное в медиа-продукции не проявлялось бы при отсутствии этого вида продукции.
Касаясь вопроса о форме, нельзя ещё раз не обратить внимания на проявляемость агрессивного в массовой информации, на неизбежность насилия над потребителем.
Если бы массовая информация действительно не была товаром, как то представлено в ч.5 ст.29 конституции и в законе о СМИ, то не могло быть и речи о её негативном, силовом воздействии на потребителей.
В каких обстоятельствах приходится говорить о таком воздействии? Когда сведения и материалы, включая «иные», то и дело перемежаются рекламой, подаются слишком «насыщенно», громко, с назойливыми повторами, подбросами грубой эротики и порно, с невыразительным или пошлым изобразительным рядом, в избитых «американских» темах и так далее.117 Обесформленная, «нетоварная» массовая информация – уже как «чистая» информация – просто не могла бы иметь этих отталкивающих признаков.118
И даже если бы их имела – они остаются недоступными чувственному восприятию, «образованному» сознанию. – В этом случае и самой массовой информацией потребитель бы не располагал.119
По отношению к вопросу о форме любопытно рассмотреть и понятие «средства массовой информации». У него заметна двойственность, которой обычно не придают значения.
Средства массовой информации в толковании по ст.2 закона – лишь форма периодического распространения массовой информации, на чём выше уже приходилось
Просьбы и пожелания потребителей «не досаждать» СМИ никогда не учитывали и учитывать не собирались, а поэтому каждый потребитель, будучи объектом информативного насилия, кроме воздействия этим насилием, принуждается ещё также сам определять в каких объёмах и качествах их продукция становится или бывает ему неприятна или нежелательна.
Понятно, какие неустранимые затруднения возникают перед ним на этом пути.
Их негативное значение стало в последнее время объектом интереса не только на бытовом уровне; проблему исследуют многие научные центры и лаборатории; но как она может быть снята и решена, пока неясно в первую очередь из-за условия, по которому одновременно было бы нужно отказаться от установленной безграничной свободы массовой информации.
Опасения лишиться её, то есть признать массовую информацию в правовой несвободности, хорошо видны из первых же возмущённых откликов на попытку медийного ведомства использовать некий уже якобы разработанный вид детектора для опознаний «раздражающих» и вызывающих агрессию вставок в материалы телевещания (пока только – рекламные). – По данным исследователей, такие вставки (так называемый «25-й кадр») хотя и не фиксируются зрением, но определённым образом воздействуют на сознание и подсознание людей.
Подобный контроль (из Темишоары в Румынии через РИА-Новости пришло сообщение ещё об одной новинке в этой сфере – изобретении инженером-электронщиком Бурбулеску «детектора любви», – что лишний раз указывает на развитие здесь настойчивого поиска) за потоками или «порциями» информативной медийной продукции, если только он станет неизбежным, явится по-настоящему губительным для тех беспечных представлений о свободах в современной общественной жизни, коими пока заполнены головы подавляющего большинства граждан.
В связи с предложенным истолкованием «чистой» информации недопустимо впадать в соблазн и считать её тождественной понятию «чистой» массовой информации. Последняя не может иметь места в действительности как теряющая форму, присущую исключительно массовой информации, то есть – как уже не способная быть распространённой и воспринятой в «первородном» виде, – он у неё потерян.
