добавить (найдётся не одно хорошее предложение!); – но будет ли нужый эффект? Не ясно ли, что и от ныне действующего отдача невелика, во всяком случае она – неполная и общественных потребностей не закрывает.
Ещё более убедительные примеры отыщутся в опыте прошлого. Вот из них наиболее, пожалуй, примечательные. Рассказывая о цензурных излишествах в СССР, публицист Андреев писал:
Запрещалось почти всё. В том числе нельзя было ни прямо ни косвенно упоминать, что есть такая славная организация (с функциями сплошной цензуры. – Б. К.) – Главлит.109 110
А в одном из интервью телеведущий Сенкевич пояснял, как удавалось «приоткрывать железный занавес» в передаче «Клуб путешественников» при засилье КГБ (в дополнение главлитовскому! – Б. К.) и притом не бояться этого монстра:
… – Насчёт опасности вы сильно преувеличили. Мы знали, о чём можно говорить, о чём нет. «Клуб» не был политической или новостной передачей. …Поэтому мы не испытывали давления со стороны органов госбезопасности. …цензуру мы ощущали редко и практически всегда показывали то, что хотели.111
Как видим, испытания реальностями не выдерживали даже самые строгие запрещения. И дело тут вовсе не в каком-то знании «чего нельзя», которое хорошо усвоили подцензурные. В слове «ощущали» путешественником очень точно выражены хилые возможности «укрытого» государства: у него их не набиралось для всеохватного запретительства – как абсурдной политической цели. И никогда бы не набралось. Ибо для этого нужно было ни много ни мало как целиком положиться на тогдашнее очень скверное (по нашим теперь более зрелым представлениям) публичное право. То есть пойти на полную замену им права естественного…
Принципиальная невозможность этого обязывает общество относиться к требованию запрета цензуры в определённой мере снисходительно. Спорить здесь нужно, видимо, лишь из-за того, как бы снисходительное не очень возобладало. Чему сегодня достаточно примеров, кроме уже приведённого выше – с пресс-центрами. Само собой, и обществу, и власти тут не обойтись без повышения грамотности и культуры по части осмысливания существа запретов и запретительства. Пока их просто нет. И порой их, запретов, желают, может быть, больше, чем следует. – Как воспринимать благословения церковных иерархов на издания книг и периодики богословского содержания? на проектирование и закладку храмов? на возведение монастырей, часовен и приютов? Цензура это или что другое? А прикрытие правительством ответственных за чудовищные политические репрессии? Цензурные «установления» и барьеры в своих областях частично вынуждены использовать даже разного рода конкурсные комитеты, жюри. Без них не обойтись при принятии важных для общества административных решений; в обучении и воспитании и т. д. В конце концов ограничения, в совокупности образующие стержень любого закона илиэтической нормы, также есть не что иное как та же цензура… – Элементов запретительства и поводов
Николай Андреев. «Прощай, цензура». Газета «Известия», 1990 г., 2 авг.
Это ведомство полностью называлось так: Главное управление по охране государственных тайн в печати при Совете Министров СССР (Главлит).
Газета «Столица С», № 473.
