не сумели обстоятельно разобраться в отличии средств массовой информации как обозначенной ими же продукции от предприятий или учреждений, имеющих возможность выбирать (путём получения свидетельства, лицензии и проч.) любой не запрещённый законом вид экономической деятельности. А что здесь по-настоящему проявилась именно правовая неразборчивость, а не просто подлежащая извинению ошибка, видно из той же ст.1, где свобода массовой информации объяснена, кроме прочего, как
учреждение средств массовой информации, владение, пользование и распоряжение ими…
К чему в области права должны бы относиться понятия, выражаемые в словах «владение, пользование и распоряжение», в России (благодаря, кажется, в первую очередь СМИ!) наслышаны теперь даже многие дошкольники.
Ещё одна существенная деталь. Темы о «главном предмете» и о товарности, если их значение представлять важным и основательным прежде всего для условий общественной практики, оказываются плотно сомкнутыми также с «обычной» информацией.
Когда конституцией каждому предоставляется право свободно производить или распространять информацию «любым законным способом», то тем самым для неё указана необходимость важнейшего элемента – формы. Если «обычную» информацию распространять как массовую (соблюдая требование периодичности, «упакованности» в издания, программы и т. д.), то она и будет уже по всем признакам не чем иным как массовой информацией. Казалось бы: всего-то и разница. Однако превращение в массовую информацию в обязательном порядке сопровождается переходом от одной формы к другой. Не будет первой – не будет и второй. Таким-то приёмом из обоих обозначений дух отвлечённости напрочь изгоняется: информация ни в том ни в другом виде не должна стать предметом «вообще». Что вполне отвечает потребностям «неприхотливой» общественной практики.
Заметим: сама «обычная» информация в правовых целях конкретизируется лишь изредка. Например, в конституции специальное, «тематическое» обозначение дано ей только в ст.24, где она представлена как сведения о личной жизни и в виде документов, непосредственно затрагивающих права и свободы гражданина.120
«Расшифровок» же на все возможные случаи может быть несчётное количество. Скажем, ещё есть информация техническая, о военных действиях, о движениях планет и т. д. Всё здесь конкретно, с наличием формы.
Можно обходиться и без «расшифровок»; но при этом нельзя допустить, чтобы информацию «брали» как предмет с размытым, расплывчатым обозначением смысла или того хуже – как предмет вообще. Именно в таком виде «обычная» информация вброшена в закон о СМИ. Поскольку там она лишена определённой формы, то невозможным становится и её превращение, переход к новой, другой форме. Из-за этого в массовой информации формальное не вызревает через форму «обычной» информации.
В конце концов не столь уж велика беда, если в законе
Что касается конкретного в ст.42, где говорится об информации как о сведениях об окружающей среде, то, наоборот, оно здесь должно быть выражено вовсе не в «обычной» форме, а уже как массовая информация. Ибо хотя каждый имеет право знать об окружающей среде всё нужное для него (таково требование конституции), трудно представить, где и как граждане и жители всего государства могли бы сами, каждый раз индивидуально, разыскивать сведения об этом интересующем всех в обществе и весьма сложном предмете, не полагаясь на повседневную помощь, прежде всего от СМИ. – В данном случае речь может идти только о тех сообщениях, которые обязательны к опубликованию или к передаче через эфирные средства.
