Вы доехали? – наконец, спросил Александр по-немецки, и Лиз впервые услышала его голос – спокойный, бархатный и доверительный.
– Благодарю, весьма благополучно.
– Вы проделали такой длинный путь. И, должно быть, очень устали. А Вам до сих пор никто не предложил присесть. Прошу Вас, – и он жестом указал на гобеленовую кушетку.
Лизхен была тронута его заботой, послушно присела. Он опустился рядом:
– Какое впечатление произвела на Вас Россия во время пути?
– Ваша страна огромна, – призналась Лизхен, – И она прекрасна. Мне кажется, о России достойнее всех могут говорить только поэты, потому что она по праву заслуживает высокопарных слов.
Было очевидно, что Александру понравился её ответ:
– Было ли что-то, что привлекло лично Ваше внимание?
– О, да. Я была приятно поражена добротой людей, тех, что мы встречали на пути. Женщины кормили нас пирогами, мужчины указывали лучшую дорогу, дети дарили нам с Дороти цветы. Они все выглядели очень счастливыми. И я подумала о Вашей бабушке, императрице Екатерине Алексеевне.
– Почему? – заинтересовано спросил Александр.
– Видите ли, мой отец всегда говорит: «Благополучие политики управления страной определяется положением крестьянина этой страны».
В глазах цесаревича вспыхнуло уважение к этой хрупкой немецкой девочке, и он почтительно взял её руку, осторожно приложился к ней губами.
Во время их беседы Лизхен начало казаться, что они с Александром уже давно знают друг друга и похожи на супружескую пару, которая присела вечером у камина за душевным семейным разговором.
На прощание он снова поцеловал её руку, чуть дольше задержав её в своей ладони.
Лизхен ворвалась в отведенную для них с сестрой комнату, закрыла за спиной двери и откинулась на них, тяжело дыша.
– Что? Лиз! Ну? Говори же! – Дороти запрыгала перед ней.
– Он…, – выпалила, задыхаясь от впечатлений Лиз, – Он…
– Ну?
– Он ве-ли-ко-леп-ный! – выдохнула, наконец, она, и закрыла руками лицо.
Дороти взвизгнула и прыгнула на сестру, душа её в объятьях.
– Ах, Дороти, я так рада! – размазывая слезы по лицу, призналась Лизхен, – Александр так галантен, так добр, так заботлив! Я уверена, что мы будем с ним счастливы! Мне так повезло. Бог мой, благодарю тебя, я такая счастливая!
Маленькая девочка Лизхен, захлебываясь слезами радости, даже не предполагала в тот момент, что ни эта огромная чужая страна, ни великолепный Александр, на самом деле никогда не принесут ей того счастья, за которое она так преждевременно благодарила своего лютеранского Бога.
1793 год лето
поместье Дубровицы
– Матушка, я не хочу в Петербург! – заявила Варя.
Анна
