бабушки с дедушкой. Способный, рано выучил азбуку и пристрастился к чтению.
Когда в школу пошёл, учился хорошо, с удовольствием. Старики нарадоваться не могли, но скучали без него, и в большую перемену бабушка Шамсинур приносила ему, прикрыв передником, в деревянной миске горяченькие картофельные перемячи, а Лукман сам нетерпеливо шагал за внуком в школу, когда тот задерживался после уроков.
Старик был доволен, что внук занят пионерскими делами, только не мог долго ждать его, скучал. Когда Батырджан находился рядом, у старика настроение поднималось, душа была спокойна, даже работал бодрее и потихоньку что-то напевал. Да и мальчик привязан был к деду, всё ходил за ним по пятам, рассказывал обо всём, чему его учили в школе.
Рос ребёнок. Зимой ходил в школу, а летом со сверстниками – на колхозную работу. Позже стал похаживать с парнями на гулянья к реке, застенчиво посматривал на девушек. Похож был на молодой кленок, идущий в рост. Когда же окончил среднюю школу, поступил в Елабужский пединститут. Хотел больше знать, мечтал стать учителем. Сильно привязан был к деду и бабушке, любил их и, как только закончил институт, сразу же вернулся в деревню. Должен был начать осенью преподавать в сельской школе, где раньше сам учился… Должен был… Но…
Война, война!
Старик, словно озябнув, подоткнул под колена края шубы. Губы его слегка зашевелились. Но чтобы высказать то, что было на сердце, не хватает обыкновенных слов, слишком слабы они. Как гром с ясного неба – война! Страшно стало старику.
В первые же дни войны Батырджан ушёл на фронт. Снова – на тот же запад, опять – против Германии! Старики держались, несмотря на то, что страшная тревога поселилась в их сердцах, тяжело им было. Жизнь прожита, после Тимерджана был Батырджан, а кто же останется теперь, если вдруг… Нет, нет, даже на секунду мысль об этом была невыносимой, страшной. И старик всю войну большим усилием воли гнал её от себя. Он работал, работал, не жалея сил. Потом старость отняла у него фартук мельника, и стал Лукман сторожем на мельнице. Глядя в ясные ночи на мерцающие звёзды, он думал-гадал, где сейчас, в каких краях ходит Батырджан, куда могла забросить его война, а утром спешил, торопился домой, надеясь, что ждёт его там прилетевшая издалека радостная весточка.
Четыре года прилетали эти весточки, прилетали часто: понимал Батырджан, как важно старикам знать, что он жив-здоров. Через многие испытания пришлось, наверное, пройти ему, но в письмах к старикам он не писал об этом – боялся их напугать.
Крепла надежда Лукмана… Бои шли уже на земле врага, все знали, что войне скоро конец. Скорей приходил бы этот долгожданный день…
Март. Тихо и тепло. Лениво опускался на землю мокрый снег. Деревенский почтальон вручил Лукману жёлтый конверт. Не зная, от кого это и что написано в письме, старик принёс его в колхозное правление. Там прочли бумажку и онемели… «Скрыть? Как же секретарь сельсовета (ротозей!) такую бумагу отослал прямёхонько Лукману?..» Старик стоял, опираясь на палку, посреди правления, глаза его требовательно
