У одного из парней, того, что повыше других, стройного и плечистого, в руках шёлковый платок. Разговор, по-видимому, идёт об этом платке, потому что каждый трогает его и одобрительно кивает головой. Временами ветер доносит их голоса.
– … где достал?..
– … ну и мастак же ты!..
А платок в самом деле красоты необычайной. Каких только узоров, каких красок на нём нет – похоже на оперение павлина! Парень, как видно, вначале и сам не разобрался, как удачна его покупка, и теперь шумное одобрение друзей вызвало на его бледном чернобровом лице изумление и по-детски искреннюю радость. Бедняга, видно, даже языка лишился. Держит в руках платок и только кивает головой, со всеми соглашаясь.
Даму развлекла эта сценка. Парень и его платок раздразнили любопытство. Кто он? Что за платок у него? Где он его взял? Для кого? Ей вдруг захотелось оказаться среди этих молодых людей, так же, как они, потрогать платок, прижаться к нему щекой. Она почему-то вдруг представила себя совсем юной, бесшабашной девочкой, будто любовь и счастье – всё у неё впереди и, как эти, внизу, она, казалось, способна снова радоваться любому пустяку, жить мечтой и надеждой. Ей захотелось теперь же, немедля, сбежать к ним, но… Это было невозможно. Слишком многое их разделяет… Если бы она, поддавшись прихоти, бросилась вниз, насмешила бы людей – только и всего.
Дама вздохнула и, словно желая избавиться от наваждения, тряхнула головой. А сама всё смотрела на ребят, не в силах побороть любопытство. Вот парень бережно завернул платок в белую бумагу и положил за пазуху. Вскоре все они скрылись за дверью. «Студенты, видно», – решила она про себя. Чем бы ей ещё заняться? В каюту не хотелось, слоняться в одиночестве по палубе было как-то неловко: нудные «командировочные» в мятых пижамах и с книгами в руках всякий раз внимательно глядели ей вслед.
Дама направилась в салон первого класса. Обеденное время давно миновало, до ужина было далеко, поэтому там ни души. Она опустилась в глубокое кресло. Здесь было покойно, мерно дрожали пол и стены, тихонько позвякивали составленные на столе рюмки и фужеры, а в большом, во всю стену окне, словно сквозь увеличительное стекло, как-то отчётливо и близко виден был крутояр с зелёной шапкой леса, медленно уплывающий назад. «Так чем же заняться?» – в который раз задала она себе всё тот же вопрос. Ни есть, ни пить ей не хотелось. И всё же, когда показалась молоденькая официантка, она попросила чая и пирожного.
Потягивая из стакана, она смотрела в окно на плывущие мимо горы и поля поспевающей ржи. Однако картины эти не рождали в её душе радости. Томило ощущение пустоты, чего-то не хватало. Она и сама не могла бы объяснить, что с ней: сердце тосковало и чего-то ждало.
Солнце начало медленно клониться на запад – на воде заиграли розовые блики. Тени, отбрасываемые на реку крутыми берегами, делались всё шире и темней, а на солнечной стороне бескрайний речной простор и далёкие голубовато-серые поля, полого уходящие от воды, светились необычайно ярко.
