предложить для критического «обстрела» следующую формулировку:
Конституция – исторически обоснованный Основной За-кон, обладающий действительным, юридическим и фактическим, безальтернативным верховенством и реальной высшей юридической силой (предписывающей, дозволяющей, обязывающей, запрещающей или иной подчиняющей силой) не просто в данном государстве, а для всего данного государства в целом, в том числе для всех его структур, инстанций и лиц, начиная с высших структур, инстанций и лиц.
По логике предложенного определения неизбежно возникает и требует прямого ответа вопрос совсем не риторический: была ли в России и есть ли в России Конституция в подлинном ее, содержательном смысле.
Наиболее радикальной постановкой и решением вопроса была бы новация историческая – принятие Конституции России.
Не просто еще одного текста под таким названием, а создание действительно конституционной первоосновы для все других государственных и правовых основ.
И такая Конституция явилась бы не еще одной «новой», а поистине п е р в о й Конституцией той России, которая ее поистине выстрадала и по одному этому основанию ее достойна.
* * *
Юридическая вообще, конституционная и иная отраслевая ответственность в частности, имеет свое основание – формальное (юридическое, нормативное) и материальное (фактическое, поведенческое).
Все начинается с нормативного требования (веления, запрета), с его официального установления.
Введением его в действие будет не одно лишь опубликование, не одна лишь возможность ссылки на него.
Первичному юридическому факту – введению в действие обязательного правила – сопутствуют содействуют последующие юридические факты, поступки обязанных лиц, соблюдающих или не соблюдающих данное правило.
И бытием, и бытом закона будет вся полнота его существования в качестве действующего начала, реального выразителя и исполнителя государственной воли.
Юридическим фактом предстает не только нарушение, несоблюдение, неисполнение этого требования, но и его соблюдение, исполнение.7
Правомерное поведение есть действенное единство ответственности и свободы, есть поведение не просто дозволенное и непреследуемое, но поведение юридически ответственное и потому юридически свободное – и в таком именно качестве официально презюмируемое.
Основание позитивной ответственности (состав правомерного поведения) есть система признаков, необходимых и достаточных для официальной (презумптивной и, как правило, конклюдентной, беспроцедурной) идентификации (квалификации) данного действия или бездействия как юридически свободного, «нормативно нормального».
Именно здесь, в исполнении нормы, место рождения высшей и самой
Тезис о соблюдении, исполнении закона как факте именно юридическом, порождающем основание ответственности именно позитивной, выдвинут нами в докладе «Основные вопросы учения об уголовной ответственности» на Всесоюзной конференции в ЛГУ (см. Проблемы советского уголовного права в период развернутого строительства коммунизма. Л., 1963, с. 32). Организатором, главным действующим лицом и душой этой конференции был М. Д. Шаргородский, который за это подвергся гонениям со стороны самых высших, весьма средних и особенно низших «инстанций» До сих пор нет внятного объяснения случившемуся тогда. Если не причиной, то поводом мог послужить непарадный, деловой характер конференции. Возможно, раздражителем стала резко подчеркнутая мысль М. Д. Шаргородского о социальных противоречиях и их обострении как главной причине преступности, без воздействия на которую не имеет смысла говорить о ликвидации преступности – явный диссонанс аджубеевским здравицам в честь хрущевского «великого десятилетия». Поводы могли быть и помельче, судя по слишком уж ревнивому и злорадному отношению ряда московских участников конференции к тому, что последовало за ее разносной, хотя и закрытой», критикой «сверху» и «сбоку».
