то так ли уж обязательно, вслед за высокомерными европейскими и особенно за американскими трактователями, видеть в этом отсталость «азиатов» от «европейцев»?
Если уровень преступности в обществе считать производным от исторической зрелости общества, его духовности и вообще культуры социальной, то если уж на то пошло – кто от кого отстает?
Низкий уровень преступности в бедной, многонациональной, многоконфессиональной демократической Индии и высокий уровень преступности в бедном, всесторонне монолитном Пакистане разве можно объяснить критериями только экономическими, не касаясь критериев цивилизационных – например, разницы в отношении народа к самому себе, к своему обществу и государству?
Преступность можно было бы условно признать категорией вечной, если бы она была постоянной и одинаковой всегда и везде. Но статистика любой страны подтверждает зависимость уровня преступности, ее структуры, ее спадов и скачков от многочисленных факторов, в том числе и от подвластным людям воздействий на нее.
* * *
Даже такие потрясения и перемены, как урбанизация и миграция, даже войны и революции, при всех неминуемых своих сложностях, могут ухудшать, но могут и улучшать криминологическую обстановку.
Во время второй мировой войны значительно упала и изменила свою структуру преступность в странах антифашистской коалиции, но резко возросла в странах-агрессорах.
Индустриализация и в нашей стране по-разному изменила облик многих городов и местностей.
Такие города, как Новониколаевск, Харьков, Екатеринбург, Омск, Царицын из заурядных захолустий (уездного если не масштаба, так уровня) превратились в передовые промышленные и культурные центры с преобладанием квалифицированных работников с соответственным образом и стилем жизни.
Другая же часть городов развивалась только вширь, за счет ускоренного строительства предприятий с технологией не выше отверточной – не выше конвейерной сборки из готовых комплектующих. Такая индустриализация и рассчитывалась соответственно – на пришельцев из деревни и местных жителей, не имевших квалификации и не стремившихся к ней. Формально – «трудовые коллективы», «промышленные города-гиганты», а фактически, социологически – маргинальные концентраты и конгломераты маргиналов, накопители подспудных проблем и конфликтов, неизбежных и в принципе неразрешимых в среде с неустойчивым составом социально неустойчивых лиц, стихийными, а то и нестихийными, их объединениями стихийной, а то и совсем нестихийной, направленности.
* * *
Одни слои населения, города и регионы становились и становятся жертвами событий и перемен, их объектами, другие выходят из их чистилища субъектами судьбы своей и страны.
Все зависит от того, кто именно ведет реформы. Еще раз укажем на решающую,
